– Сегодня хотелось бы поговорить о влиянии кризиса на экономику России с точки зрения материального производства. Мы уже разобрались насчет финансов, а что происходит в реальном производстве, в частности, в металлургии?
– Кризис на экономику влияет по-разному. Понятно, что финансы – вещь большая, крупная. Они не могут существовать сами по себе – как деньги ради денег. Сколько бы ни говорили о других системах, – о той же самой сфере услуг – это обслуживающие системы. Пусть сельское хозяйство США маленькое, пусть металлургия маленькая. Но все остальное служит именно им. И когда мы оцениваем экономику в целом, всегда материальное производство остается достаточно внятной основой доходов остальных сфер. Кризис зарождается именно в материальном производстве. И для того, чтобы это понять, надо увидеть те проблемы, с которыми сталкивается материальное производство. Прежде всего, это низкая эффективность. И попытки выхода из кризиса – должны быть ориентированы на изменения в материальном производстве. Можно тысячу раз перестраивать банковскую систему – от этого ничего не произойдет. Можно деньги туда положить, сюда положить, а результат будет – нулевым, если вложения в реальное производство не будут давать отдачи.
Мировой кризис 2007-2008 гг. принято называть финансовым, так как первоначально внимание было акцентировано на вопросах сохранения накоплений граждан и эффективности банковско-финансовой системы. На этом фоне вопросы будущего реального сектора экономики были поставлены со значительным опозданием в самом конце 2008 года. Кризисные явления к этому времени охватили не только строительство и автомобилестроение, но и значительную часть комплекса конструкционных материалов. Эффективность материального производства по мере развития кризиса постепенно выходит на первый план, так как население начинает волноваться уже не за свои накопления, а за текущие доходы. Наступает понимание, что инновационная, финансовая, торговая, страховая деятельность без реального производства становится лишенной экономического смысла.
Переоценка стоимостных пропорций в рамках воспроизводственных процессов, особенно в условиях кризиса, носит объективный характер, так как при одинаковых затратах на создание производственных мощностей эффективность их эксплуатации по странам мира существенно различается. Наибольшая угроза металлургии ИРС исходит от внутренних ресурсов – инвестиционных и трудовых, высокая стоимость которых становится ограничением для развития реальных активов.
В экономике отражаются противоречия между структурами, формирующими и использующими доходы от производства товаров. Наблюдаемый кризис является попыткой разрешить имеющиеся противоречия в индустриально-развитых странах (ИРС). Кризис связан с переоценкой ранее осуществленных инвестиций в ИРС, с ограничениями на доходы населения и его преодоление непосредственно зависит от решения проблем повышения производительности труда и изменением структуры занятости населения. Тем самым должно быть обеспечено сохранение материального производства в индустриально-развитых странах в среднесрочной перспективе.
В РФ аналогичный кризис продолжается уже на протяжении 20 лет и трудности его преодоления в настоящее время значительно возросли. Причины обострения кризисной ситуации в России непосредственно связаны с принятыми приоритетами в экономике, выбранной формой построения рыночного механизма.
В настоящее время альтернативы государственной политики сводятся к вариантам укрепления (1) или разрушения (2) действующего механизма развития и той модели экономического управления, которая привела к кризису не только металлургию, но и всю систему воспроизводства в стране. О революционном характере выбора свидетельствует возникающий при этом конфликт интересов в экономическом базисе современной России.
Государственная политика в рамках инерционного варианта представляет собой попытку найти применение ресурсам. Поддержка крупных металлопотребляющих отраслей имеет не только плюсы, но и очевидные минусы. В истории России известны многочисленные примеры -строительство каналов, проекты мелиорации и переброски сибирских рек, сельскохозяйственные работы и другие способы низкоэффективного использования ресурсов. В настоящее время, например, дорожное строительство позволяет аккумулировать значительные ресурсы конструкционных материалов, но данные материалы необходимы и для решения других проблем в экономике. Зарывать деньги в дороги может позволить себе только богатое государство (США и Европа 1930-х годов), удовлетворившее необходимые потребности населения. В РФ степень обеспеченности населения жизненными благами далека от насыщения, что и определяет потенциал экономического роста в России.
Преодоление кризиса требует затрат от металлургии. Важно, чтобы затраты не стали «потерями», то есть платой за экспорт, а становились капиталом, то есть являлись основой формирования последующих доходов. Вложения в потребителей это во многом вложение в будущее самой металлургии. Переориентация на внутренний спрос для черной металлургии означает ограничение существующей свободы действий и отказ от высокой рентабельности производства, что в условиях кризиса экспортных поставок сделать можно относительно простыми способами. В целом по экономике, а не только в отношении металлургии необходимо жесткое установление правил, обеспечивающих привлекательность внутреннего спроса по сравнению с внешним. Превышение цен для отечественных потребителей цен экспорта должно оцениваться как дискриминацию. Для контроля необходимо, что бы цены экспортных контрактов были известны (контролируемы таможней), а потребители металла могли обратиться в суд на этих основаниях для возмещения ущерба.
Поэтому я попытался понять, что такое кризис с точки зрения процессов в реальном производстве.
Если рассматривать процессы реального производства, то кризис произошел не сейчас, а гораздо раньше. Это только финансисты, пройдя через кризис инвестиционных и страховых компаний, его сейчас увидели. И принципиальное отличие этого кризиса от предыдущих в том, что на Западе был создан достаточно мощный финансовый блок, позволяющий длительное время демпфировать проблемы предприятий. Вот этот блок мог на себя брать убытки реального сектора. Он брал, брал, брал, ну и надорвался. То есть понятно, что ни ипотека, ни какие-то другие мелочи не могли обрушить мировую экономику. Достаточно было списать долг, но как «списать» строительство, автомобилестроение, металлургию. Я понимаю, что «Нью-Йорк таймс» нашел человека, который первым не заплатил… Наша страна тоже богата опытом нахождения стрелочников.
А что мы видим в реальном производстве? В 2000-е годы, реальное производство индустриально развитых стран достаточно быстро потеряло конкурентоспособность на мировом рынке. На рынке железной руды доля ИРС сократилась почти в 2 раза, а на рынке машин и оборудования на треть. Были очень неплохие рычаги управления реальным производством (транснациональные компании), исходя из того, что в силу геополитики они могли (ну и мы могли, в этом отношении мы ничем от них не отличаемся) эксплуатировать природные и трудовые ресурсы других стран, брать их по дешевке. Эти ресурсы, во многом, обеспечивали образ жизни в ИРС (не только финансистов, но и всего населения). Все было хорошо, красиво, пока не появился на мировом рынке промышленной продукции Китай. Китай почему-то тоже начал брать дешевые сырьевые ресурсы, они ему, в отличие от России, почему-то нужны были. И вот достаточно быстро выяснилось, что после роста цен на сырье в 2004-2008 гг. Китай-то за ресурсы платить может, а странам «золотого миллиарда» платить нечем. Рано или поздно экономические диспропорции в мировой системе должны были проявиться. Вот они и проявились в 2007 году на западе, а в конце 2008 г. и в России по полной программе. Проблема не озвучена, но очевидна – какова ценность сбережений граждан ИРС, какова ценность капитала, накопленного в ИРС. Нечто подобное наблюдалось в России в 1980-1990-х годах и мы знаем конечный результат. Выход из кризиса зависит от возможностей материального производства генерировать доходы.
Проблема в том, что реальный сектор ИРС оказался очень запущенным. То есть не изменив ситуацию с теми или иными технологиями производства, не изменив ситуацию в уровне затрат, в уровне эффективности производства, выход из кризиса невозможен. И понятно, что это кризис – на достаточно продолжительный период (России не хватило и 20 лет). Если вспоминать аналог 1973-го года, то была там та же самая ситуация с энергией. В относительно короткие сроки западные страны сумели снизить энергоемкость производства более чем в 2 раза. Если мы смотрим на то, что происходило последние 8 лет с использованием материальных ресурсов, то видим, что материалоемкость росла не только в странах, осуществляющих индустриализацию, но и в Германии, во Франции, в Америке, в Японии. То есть технологии, которые были направлены на ресурсосбережения, не давали необходимого эффекта. Зачем было экономить и тратить капитал на то, что стоит дешево. Дело тут не только в том, что не осуществлялись эти разработки, а в том, что инвестиции в реальный сектор были ограничены (из-за разницы доходности финансового и реального секторов экономики).
– И что делать теперь?
– И вот теперь надо восстанавливать источники экономии, потом внедрять. И дальше можно считать, сколько продлится кризис.
Ведь есть интересный момент именно нового кризиса: кризис начался не тогда, когда цены повышались, а когда цены начали снижаться. Вот в 1973 году, понятно, цены в 4 раза прыгнули – дальше все обрушилось. В 2004-2008 г. цены на материалы росли, но ничего не произошло. Все были очень довольны. Финансовый сектор получал доходы от роста цен на сырье, зарабатывали и остальные структуры. Рухнула система, когда цены пошли вниз. Наркоман остался без очередной дозы. То есть финансовый сектор уже не мог компенсировать убытки, которые возникали при отрицательной доходности реального сектора. Вот сама проблема – доходы финансового сектора и доходы реального сектора должны соответствовать друг другу.
– А как будет, на Ваш взгляд, ситуация развиваться дальше?
– Дальше? В долгосрочной перспективе все очень хорошо. Дело в том, что на западе очень хорошо с процессом разработки новых технологий, с мобильностью трудовых ресурсов и адаптационными возможностями населения. И они могут предложить новый продукт по цене, компенсирующей затраты. В России ситуация хуже, так как нового предложить – нечего. Мы предлагаем традиционные продукты. А традиционные продукты и дальше будут относительно дешевы.
То есть система «платы за кризис» понятна, это не убытки банков или компаний – это потеря определенного уровня жизни населения. Это социальный блок проблем. Ну и, к сожалению, в России все финансовые проблемы приводили к общесистемным проблемам – начиная как минимум с истории медного бунта. То есть за счет низкой инфляции уже невозможно компенсировать убытки тех же металлургов, тех же нефтяников. А дальше – система будет выживать за счет снижения уровня жизни населения. Я думаю, что рубежный момент, если не принимать радикальных решений – это 2012 год. Когда действительно наступит кризис перепроизводства благ для обнищавшего населения. Ведь кризиса в России, аналогичного кризису в США или ЕС, еще нет, есть проблемы, о которых последние 8 лет предпочитали не говорить. Сейчас вспомнили. Так, планами 2002 года предполагалось снизить занятость в металлургии на 25%. Почему не сократили понятно, также понятно и почему сейчас будут сокращать (повод появился) . Он начнется после 2012 года и будет существенный – с переоценкой эффективности всех видов деятельности, исходя из экономических возможностей населения.
К этому времени Америка уже может справится с кризисом за счет новых товаров, новых производств. А у нас при неблагоприятном сценарии начнется кризис крупных систем (аналог текстильной, легкой промышленности начала 1990-х годов). То есть начнут закрываться металлургические заводы. При прогнозном уровне цен они убыточны. Дотировать их уже никто не сможет. В лучшем случае они могут отрабатывать тот ресурс, который у них есть – накопленный капитал. Проедят капитал, а дальше возникает вопрос, что делать. Тот же замечательный «Норильский Никель». Когда сырье закончится, кто будет вывозить оттуда рабочих? Кто будет закрывать этот город? Это падает на плечи государства, со всеми остальными издержками.
– Мрачная картина…Какие же есть направления действий?
– Картина не мрачная – мрачной она будет если ни чего не делать, реальная ситуация обратная она оптимистичная! Есть два варианта. Первый – это затягивание кризиса. То есть попытка сохранить действующий механизм с расчетом на то, что другие страны нам помогут, а следовательно надо спасать экспорт. Идея, которая определяет ситуацию в России последние 20 лет. Нам сказали, что если предприятия интегрируются в мировой экономике – это самый замечательный и самый хороший путь. Итог известен, но мы продолжаем сохранять механизм, когда экспортер по определению будет иметь больше доход, чем производитель, работающий на внутренний рынок, но эта модель будет нас вести к глубокому кризису. Но отменить это – ничего сложного не представляет. Если не считать политические аспекты этого вопроса.
– Каким образом?
– Да, ликвидировать разницу между паритетом покупательной способности и курсом. Делается в один день – и все, тут же неэффективный экспорт у нас прекращается. Экспорт надо дотировать (а это можно только за счет уровня жизни населения, как это делает Африка, как долгое время делала Латинская Америка).Однако, проблема не в экспорте как таковом, а в его экономической целесообразности. Самое главное, для чего, мы экспортируем ресурсы, для того чтобы из них была сделана продукция для отечественных потребителей и кто то на этом заработал ??? Для чего экспортные доходы, для того, чтобы на них строить новые трубопроводы, порты, разрабатывать новые месторождения экспортируемых ресурсов. Эта модель не лучше известной из советских времен модели «производства ради производства». Почему экспорт эффективен – потому, что низкий уровень жизни, почему низкий внутренний спрос, потому, что низкий уровень жизни. Может пора повышать уровень жизни. Если Россия готова оплачивать труд западных рабочих, выпускающих автомобили, продовольствие, потребительские товары, то может быть стоит подумать и о собственном производстве данных товаров.
Второй механизм тоже достаточно понятный. Это механизм роста благосостояния граждан страны, а не только экспортеров, на эффективности того, что приводит к увеличению накопления капитала страны. Если мы повышаем уровень жизни народа, если строим больше квадратных метров, производим автомобили, больше продуктов питания и качественнее – это совершенно другая экономика и совершенно другие, извиняюсь, олигархи. То есть это не банки, это не экспортеры. Но если приходят другие люди, другая элита, то все меняется и не только в экономике. В стране постепенно будет формироваться диктат потребителя. Если у потребителя нет денег, то как он может, что то кому то диктовать и мы имеем диктат производителя, посредника, чиновника и т.д. Но без диктата потребителя рыночная экономика эффективно функционировать не может.
Опять же, переход не быстрый. Но это хотя бы будет движение в правильном направлении. Не к затягиванию кризиса. А к выходу из него. То есть вот два достаточно простых сценария.
– Но еще ничего не началось?
– Почему не началось? Мы поддерживаем старую модель. Пока на правительственном уровне принято естественное решение – спасать. Не разобравшись, что спасается, зачем спасается, в каких целях, то есть для чего все это надо делать . Просто спасать! Ну и что? Отрицательный результат тоже результат. Нельзя не отметить существенное продвижение в уровне понимания проблем. Достаточно посмотреть на выступления лидеров страны в октябре 2008 года и в настоящее время.
На самом деле любая проблема становится значительно сложнее, если в ней начать разбираться. Например, вопросы о субъекте, который получает господдержку, о предмет господдержки, а не только о ее эффективности, оценить которую без ответа на базовые вопросы не удастся. Даже в ФРГ не могут решить проблему «Опель», хозяин американская Дженерал Моторс. Какова вероятность, что выделенные средства не окажутся в США. Каким образом можно оказать поддержку металлургическим заводам, расположенным в России. С кем вести переговоры – с менеджерами или с собственниками. Собственность (акции) у компаний, находящихся за рубежом. На какие активы будут потрачены средства металлургическими компаниями на российские или на зарубежные активы. У наших компаний 30 миллионов тонн производств, расположенных в Италии, в Америке, в Австралии, в Африке, по есть по всему миру. Есть еще футбольные клубы и другие виды деятельности, которые также требуют денег. Американскую металлургию надо спасать, также как и автомобильную промышленность Англии или туристический бизнес в Турции или Болгарии, но почему это должно делать российское правительство?! То есть еще к логическому завершению система постановки вопросов о господдержке не пришла, а следовательно еще рано говорить об ответах. Запад ищет решения уже более двух лет, а мы только начинаем.
Бизнес понимает ситуацию лучше, чем правительственные структуры. Металлурги, например, почти сразу отказались от прямой бюджетной поддержки. Кризис для них тоже плохо, но он не мешает приобретать зарубежные активы (уже в 2009 году). Значит, есть свободные финансы. Экономит на выплате заработной плате, но это не запрещено. После ремонта основные агрегаты вводятся в эксплуатацию, но металл идет на экспорт (который снизился незначительно), а не на внутренний рынок. Доходы, конечно, ниже, чем год назад, но их хватает на текущие нужды.
Закрытость информации, наличие специальных центров прибыли и многочисленные схемные способы проведения внешнеторговых операций затрудняют получение однозначных оценок результатов финансово-экономической деятельности. То есть опять же, я говорю, в бизнесе все решается достаточно быстро и просто, а если у государства будет желание вникать в проблемы металлопотребляющих отраслей, то и здесь ситуация может быть нормализована в кратчайшие сроки.
– А какими мерами?
– Легкими. Наладить систему ресурсного обеспечения машиностроения на основе ликвидации диктата производителей металла. Всего лишь навсего – отмена пошлин, позволив ввозить металлы в Россию. Почему пошлины должны быть, скажем, на алюминий? На черные металлы? Мы на западных рынках конкурировать готовы, по любой цене. А нашего отечественно потребителя надо от дешевого металла оградить!! Пусть страдают какие-нибудь там немцы или американцы! Мы будем туда поставлять, и подешевле, а отечественные потребители за эту дешевизну для западных конкурентов будут переплачивать при покупке отечественного металла.
Опять же проблема, которую поднял летом 2008 года В.В. Путин, чем вызвал панику не только на фондовом рынке, но и во всех структурах, участвующих во внешнеторговой деятельности. По поводу того, что уголь компании Мечел идет отечественному потребителю в 5 раз дороже, чем на экспорт. Проблема эта известна была все 20 лет. Ее когда-то надо ведь решать. Если не в кризис, то когда? Кто же в хороших-то условиях будет этим заниматься?
– То есть для решения проблемы кризис и необходим?
– Да и не только проблемы ценовой дискриминации. В кризисных условиях решение приходит быстро. Ситуация диктата производителя, диктата посредника существовала и существует, но сейчас появился шанс на революционный переход к диктату потребителя. Аналогичные вещи существуют и в других отраслях конструкционных материалов. Если это базовые отрасли – пусть они будут базовые по экономическим показателям, а не только по названию. У них есть свои определенные функции – обеспечение потребностей страны в конструкционных материалах по ценам, которые обеспечивают эффективность их дальнейшей переработки в стране . Государство возложило на металлургию функцию, зарабатывания валютных ресурсов. Зачем возложило понятно – надо было расплачиваться по внешним долгам России. Почему на металлургию, а не машиностроение (как, например, в Китае), тоже понятно. Это было удобно ИРС и определенным бизнес-группам.
Могли с тем же успехом наделить той же функцией тракторостроение, и трактора у нас были конкурентоспособные на мировом рынке. Еще в 1994 году мы их экспортировали в Канаду, Польшу и другие страны мира. Потом взяли цены на металлы и другие ресурсы – и что? И экспорт тракторов прекратился, а в 2000-х годах мы их импортируем. Отраслевая экономика – дисциплина достаточно счетная и простая. Все можно посчитать и сравнить, если есть желание. Для чего нам экспорт – для импорта продовольствия и оборудования. Почему не организовать производство соответствующей продукции в России. Некому заняться и нет ресурсов, но в условиях кризиса их более чем достаточно. На 25 млн. т экспортируем металла, на 12 млн.т закупаем машины и оборудование, но зато сколько людей на этом зарабатывают – экспортируют, импортируют, финансируют, страхуют, управляют. Как тут не случиться кризису. То есть я все равно оптимист.
– А сколько это примерно все будет продолжаться? То есть понятно, что это зависит от принимаемых решений, но все же?
– Опять же, если мы будем принимать системные меры. Система мер сейчас должна разрабатываться, исходя из периода 3-5 лет. То есть должна быть достаточно понятная последовательность действий – как перейти к новой модели развития, ориентированной на накопление богатства страны. Она не может быть внедрена завтра одним указом президента. Это должна быть продуманная последовательность решений. И она требует разработки. Понятно, ЧТО именно надо определять – области потенциального накопления капитала – ничего здесь сложного нет. То есть, если мы хотим поднять село, то уже есть соответствующая программа. И дальше надо выстраивать с точки зрения конечного спроса экономические ресурсы в цепочку. Соответственно, взять, например программу жилье. Идея обеспечить жильем население по 4000 долларов за квадратный метр – это бред. Но в России был не только опыт сталинских высоток, но и массового жилищного строительства (хрущоб). А почему нельзя обеспечить жильем население, если квадратный метр будет стоить 300 долларов? А почему он не может стоить 300 долларов?! Когда говорят об ипотечном кредите, забывается маленькая вещь – должны быть сами квартиры. Напомню, что в США помимо проблем ипотеки, существует и значительное количество непроданных квартир. … Вот когда у нас будет 300 000 домов незаселенных, тогда мы и будем говорить, что наша жилищная проблема решена. Можно перечислять огромное количество жизненных индустриальных благ, о которых отечественные потребители только мечтают. То есть потенциал накопления в стране огромный. Потребности населения удовлетворены на минимальном уровне. Об этом свидетельствует наш минимальный уровень заработной платы. И вот когда удовлетворите потребности населения – вот только тогда у нас исчерпается потенциал экономического роста и могут быть созданы предпосылки для кризиса!
– Ну да, как в теории базовых потребностей – сначала должны быть решены основные, а потом уже надстраиваются остальные.
– Да. Конечно! То есть до инновационной экономики существующий производственный аппарат может и не дожить, но он необходим для удовлетворения базовых потребностей в индустриальных благах цивилизации. А их более чем достаточно.
