Этот видео входит в серию выступлений с LIV сессии российско-французского семинара “Финансирование восстановления экономического роста в России и Европе“.
Презентация
Стенограмма выступления
Европейский опыт зеленого развития на уровне корпораций и возможности его применения в России.
Начнём с энергетики и финансов. И привести конкретный пример влияния этой политики на корпоративный сектор. Затем я хочу посмотреть на тенденции зелёного процесса в России.
Как мы знаем, глобальные проблемы современности бросают вызов всему мировому сообществу и требуют большей активности от всех экономических агентов. Особенно процессы устойчивого развития затрагивают корпоративный сектор. Поскольку он, с одной стороны, оказывается зажат между госрегулированием и повышающимися требованиями потребителей, а с другой стороны, вынужден находить компромисс между снижением производительности, повышением ресурсоёмкости, на фоне роста издержек.
По поводу инструментов реализации политики устойчивого развития. В ЕС одними из таких инструментов являются различные регламенты и директивы. Эти директивы напрямую влияют на различные отрасли – химия, пищевая, фармацевтика, добывающая, и т.д. Эти директивы влияют на производителей, дистрибуцию, потребителей и др. Также директивы оказывают влияние на потребителей и производителей в других странах, экспортирующих свою продукцию в Европу. Они выступают барьером для осуществления торговых операций с продуктами, не прошедшими регистрацию. Действует принцип no data = no market (нет данных – нет доступа к рынку).
Рассмотрю на одном примере: директива о промышленных выбросах (2010/75) и её влияние на капитализацию традиционных энергетических компаний. После вступления директивы в силу с 2011 по 2016 капитализация компаний RWE, EON снизилась на 60%. Моя гипотеза состоит в том, что несмотря на то, что эти компании производят нужный всем продукт, возможно, это связано с тем, что они проводят экономические меры по охране окружающей среды, и это сказывается на себестоимости продукции. Производство становится дороже, рентабельность падает.
Могут ли компании следовать стратегии устойчивого развития и быть при этом эффективными? Мы можем видеть большое количество компаний, генерирующих большое количество дохода в области зелёной энергетики. Я воспользовалась рейтингом Carbon Green 200 – наибольшее количество компаний, где удаётся генерировать много дохода, это китайские – 68 из 200. Дальше идут США, Япония, ЕС. В рейтинг не попала ни одна российская компания. А где Россия?
Посмотрим на первые 3 европейские компании из этого рейтинга. Увидим, что они устойчиво развиваются, у них хорошие показатели. Вместе с тем, что они стараются устойчиво развиваться, их доля выручки по устойчивой продукции может составлять до 45%. Эти компании могут заниматься чем угодно, а выручку понимают от устойчивой энергетики (всё, что не углеводородная энергетика).
Эти компании эффективны благодаря господдержке. Которая выражается в бюджетных стимулах, субсидиях, льготах, программах и фондах поддержки. Кредитах банков, которые помогают привлекать инвестиции в зеленые проекты.
Помимо господдержки, существует и сильная банковская поддержка. Одним из инструментов являются принципы Экватора. Они влияют на все отрасли, но в основном на те, где высокие выбросы СО2. Если банки добровольно принимают эти принципы, то они выделяют финансирование на зеленые проекты и активно помогают их реализации. Там целая сложная система.
Покажу количество европейских банков, которые приняли принципы Экватора. Это 39 банков из 13 стран. Среди них лидируют Испания, Нидерланды, Великобритания, Швеция, Франция.
Вот названия банков и количество проектов. Креди Агриколь – 37 проектов. Сосьете Женераль – 31 проект. Банко Сантандер – 79 проектов.
Теперь о России. Процессы устойчивого развития у нас тоже идут. Правда, начались немного позже. Существует целый ряд принятых решений, который охватывает цели, задачи, механизмы устойчивого развития, вплоть до повестки 2030 года. Государственное содействие корпоративному сектору у нас тоже существует. Есть госпрограмма, предоставляются госгарантии по инвестпроектам. А с фондами устойчивого развития всё гораздо сложнее. Я нашла только ФРП. По налоговым льготам я нашла только 1 пример поддержки устойчивого развития. В целом можно сказать, что меры поддержки есть, но это не комплексная систем мер. Нет единого органа, отвечающего за эту политику. Нет определений, нет определённого размера помощи.
Хотелось бы понять, какое место Россия может занимать в рейтингах по устойчивому развитию. Это можно сделать, посмотреть на динамику сертификации по ISO по системе экологического менеджмента для организаций.
В период 2005 по 2010 год Россия шла в ногу с мировыми тенденциями, наращивая количество сертификаций. С 46 места дошла до 18-го в 2010. Но затем мы наблюдаем радикальную тенденцию обратного спада. Это говорит о том, что у российского корпоративного сектора ослабел интерес к системам экологического менеджмента. Нетрудно заметить, что лидеры по стандартизации – как раз те страны, которым удаётся получать высокие доходы от устойчивых видов деятельности.
О слабом интересе российского корпоративного сектора к устойчивым системам говорит их низкая доля в общем числе корпоративного сектора. Тенденция, показанная на графике, нетривиальна, и с ней надо разбираться. Потому что, по мнению экспертов, через десяток лет условие сертификации по этому стандарту будет обязательным для компании, выходящей на международный рынок.
За 1999-2016 кол-во сертификатов: Россия 12 тыс., Италия 215 тыс., Китай 800 тыс.
Это связано с тем, что
- компании несут высокие финансовые издержки по соответствию этим системам,
- Они сталкиваются с отстутствием спроса со стороны потребителей на системы экологического менеджмента.
Российские компании могут повторить траекторию развитых стран – об этом говорят примеры ведущих компаний в ТЭКе, Газпрома и Роснефти, которые занимают ведущие позиции по системам экологического менеджмента. Ключевым элементом их системы является стандарт ISO 14001.
Подведу итоги. Во многих случаях компании, которые не могут развиваться в рамках устойчивого развития, теряют свою эффективность. А компании, делающие ставку на зеленый рост, имеют возможность быстро повышать свою капитализацию. При этом важно подчеркнуть, что большую роль играет государственная поддержка. Россия в чём-то похожа на развитые страны, но в большей степени это уникальный процесс. С одной стороны, мы видим наличие успешных финансовых компаний. С другой стороны – общая тенденция снижения перехода на устойчивые виды производства. Мне очень интересны предположения по поводу этой нетривиальной тенденции.
В заключение отмечу, что активность российских компаний в области устойчивого развития зависит от ориентированности компании. Если она работает на экспорт, она много внимания уделяет этому вопросу. Если она ориентирована на внутренний рынок, она не уделяет ему внимания.
Ивантер В.В.
Для экономиста количество корпораций – это не показатель. Желательно всё это перевести в объёмы. Включая банки и т.д. Для экономиста это будет восприниматься существенно.
Что касается гипотезы, что произошло. Это естественно. У нас с 2010 года спад. Мы стоим. При этом компании, которые работают на внешнем рынке (Роснефть, Газпром) – они зависят от внешнего рынка и конечно, работают по законам этого рынка.
В отношении зеленой экономики. У нас масса народу уверяет, что мы скоро будет заправляться не на станции бензином, а от розетки. У меня на даче, чтобы было электричество, стоит генератор. Поэтому когда отключается электричество, включается генератор. Я приехал заправляться, воткнул вилку в розетку, а на этой станции оборудована резервная мощность – резервный генератор. Такой генератор, неважно на бензине, или солярке, для природы – не очень. Я что хочу сказать: борцов за розетку очень много. Но это не те люди, которые водят автомобили. Версия, что по стране бродят толпы шофёров и говорят «давайте розетку, мы откажемся от бензина»… но в России… сейчас…???
Но идут жёсткие политические митинги по поводу помоек, которых мы накопили. По Подмосковью вы знаете – могильники разные. И спецы говорят, что там может быть что угодно. Этим кто занимается? Коммунальные службы? Кто? Я говорю не о свалках, а об отходах.
И во что это мне обойдётся?
Зинченко Ю.В.
Касательно электромобилей. Пару месяцев назад я была в Аналитическом центре при Правительстве, как раз по инфраструктуре для электромобилей. К сожалению, у нас ещё долго этого не будет.
Ивантер В.В.
К СЧАСТЬЮ!
Зинченко Ю.В.
У нас нет ни инфраструктуры (даже если говорить про Москву). В принципе, это не приоритетный вопрос развития.
Касательно отходов. Этим должен заниматься частный бизнес. Есть проекты которые жизнеспособны, и я верю, что будут предприниматели, которые решат вопрос.
Роллан М.
Надо вспомнить 1987 год. Это был доклад Брютто Ланса, где было дано определение устойчивому развитию. Тогда был введён двойной принцип – справедливость внутри поколения и между поколениями. Эти два принципа должны быть использованы в трех измерениях – экономическом, социальном и экологическом. Часто забывают как раз социальное измерение. Г-н Ивантер правильно спрашивал – кто будет платить. Меньше 10 лет прошло и появилось около 200 определений устойчивого развития. Их можно разделить на 2 противоположные группы. С низкой поддержкой, или неоклассическим подходом, который говорит, что классические средства вполне замещаемы. Сильная поддержка – это те, кто выступает за сильную политическую экологию. Они подчеркивают необратимость процесса, поэтому так сильно поддерживают. На самом деле, как вы праваильно сказали, это глобальная проблема.
Вы взяли Европу как пример. Но здесь уже первая проблема – сопоставимость. Если мы учтём эти три измерения, то всегда надо иметь ввиду, что будет в производственном измерении. Г-н Ивантер дал хороший пример с электромобилями. Это также и доктрина Ларри Саммерса. Не забудьте, что Европа экспортировала всё промышленное производство в другие страны, поэтому Франция очень мало СО2 выбрасывает – у нас атомные станции. И очень большая часть отходов с этих станций посылается в Россию.
Как я вижу, зеленое финансирование и банки, которые в нём участвуют, я как раз вспоминаю социальную составляющую, особенно если вспомнить отмывание денег и налоговые оффшоры. Ещё хочу уточнений – 14001 и что оно покрывает. Потому что в процессе стандартизации не все дают одинаковый вклад. В то же время, это сильно конкурентоспособный процесс, который навязан другим. Я хочу выдвинуть гипотезу, чтобы попытаться ответить на последний вопрос. Часть требований, которые предъявляются к разным странам, чтобы они это выполняли (Киотский протокол), связаны с подсчётом выбросов. И отправной точкой берётся дата – именно 90-е годы, когда в России был промышленный спад.
Клод Роше
Начну с маленькой истории. Мы участвуем в миссии на встрече, посвященной электромобилям во Франции. И мы спросили: государство должно розетки устанавливать для электромобилей? Когда вводился бензиновый автомобиль, все станции ставились не государством. Нам сказали: месье, нам это неинтересно. Мы занимаемся политикой. Мы можем только торжественно открыть розетки. Поэтому сегодня мы задаём вопрос: зеленые деревни с возобновляемой энергией – не станут ли они Потёмкинскими? Ведь всё время они получать возобновляемую энергию не могут. За ветряком нужно, чтобы стоял специальный генератор на дизеле. Он то включается, то выключается. А это сильно загрязняет среду.
Аккумуляторы производятся в Китае с использованием редкоземельных металлов, добыча которых катастрофически действует на экологию. Китайцы хотели быть лидерами, поэтому пожертвовали своей экологией, чтобы быть первыми. Цифры, которые свидетельствуют о возобновляемой энергии, совершенно неправильны. Дания заявляет, что у неё 80% этой энергии. Почему это неправильно? Дания окружена другими странами. Днём они продают возобновляемую энергию, а ночью – выкупают у них традиционную. Виктор Викторович – когда вы с помощью генератора добываете электричество, вы загрязняете окружающую среду меньше, чем когда работает ветряк. Проблема – там редкоземельные металлы перерабатывают, и приведённая энергия уже не такая зелёная.
Если все французы приобретут электромобили и вечером им надо будет включить машины в розетки, для этого надо добавить две АЭС к тем, что уже есть. Просто полезность всего этого – эти цифры очень завышены, потому что они обслуживают крупнейшие монополии.
Клеман-Питио Э.
Дам несколько советов относительно библиографии и источников. Чтобы иметь реальное представление о ситуации в Европе и оценить её объективно – есть очень много докладов Ассоциаций по защите окружающей среды. Я дам адреса. Эти Ассоциации ведут очень тяжёлую борьбу, потому что то, о чем говорил Роше – потёмкинские деревни – есть компании, которые из них хотят выручить свой интерес и выгоду. И сейчас мы потихоньку все их схемы начинаем разгадывать и видим, что компании, которые усиленно пропагандируют это, хотят воспользоваться субсидиями. Существует настоящий финансовый бизнес, связанный с ветряками. В конечном итоге это ни к чему не приводит. Во-первых, все старые ветряки переделывают, их привозят из Дании и Германии в маленькую французскую деревню… Мэр ничего не понимает, а после запуска проекта субсидии забирают, компания разоряется. И именно территория должна решать вопросы, связанные с деньгами. Вы, конечно, скажете, что это отдельный случай. Но это настоящая индустрия обкрадывания территорий под предлогом ВИЭ. Сейчас население отдаёт себе в этом отчёт – они объединяются и идут в суд. Сколько раз ко мне обращались друзья – они ходили в эти Ассоциации, чтобы понять, как эти пирамиды устроены. Это всегда одни и те же лица. Потёмкинские деревни пускают пыль в глаза, а надо быть более объективными. Я организую контакт с людьми.
Колпаков А.Ю.
Две вещи скажу. Первая – капитализация компаний. Если мне память не изменяет, эти компании проводили реорганизацию своей структуры в 2015-2016 гг. и они выделяли отдельные компании, которые занимались ВИЭ. Это не отменяет тезис о том, что углеводородный бизнес теряет капитализацию, но это говорит о том, что падение показано некорректно.
Второе: есть вопрос. Если посмотреть на инвестиции Европы в ВИЭ, мы увидим, что до 2011 года они расцвели, достигли 120 млрд долл., потом в 2 раза упали до 60 млрд, и с 2013 до 2016 год оставались на месте. Вопрос в том, как это интерпретировать. Был ли пройден пик инвестиций? Почему, если ВИЭ эффективны, а все пишут, что они эффективны, не растут инвестиции?
Я понимаю, что есть вопросы, связанные с господдержкой. Снижается капиталоёмкость. Но всё-таки, если это направление эффективно – почему оно не растёт? Это не вопрос к докладчику, я хотел его озвучить в зал. Можно придумать разные интерпретации, но есть мысль, что это очень спорная тема.
Ивантер В.В.
Публика не читает, как называется доклад. И это правильно. Речь идёт о зеленом развитии, а не о возобновляемой энергетике. Конечно, ВИЭ раздражает – тут масса глупостей, политических эмоций… Начинаются разговоры об электрической розетке. А мы не можем перевести свой транспорт на газ, что точно даст экологический выигрыш. Все знают – и не делают. Даже публичный транспорт.
Речь идёт о зелёном развитии, а не об альтернативной энергетике. С этой точки зрения, конечно, к докладу есть одна претензия – это проблема оценки. Да, нужны количественные оценки. В долларах, фунтах, у.е…. должны быть оценки, которые мы можем воспринять. В том числе то, о чём говорила Элен – стоимость политических амбиций.
Вторая проблема – это ликвидация экологических преступлений. У нас есть печальный опыт с Чернобылем. Брянская область – у нас же. Тула. Это проблема. Есть прямые ущербы, которые сейчас делаются. Расчистка Арктики… это долги, которые надо возвращать. Тот экологический бандитизм, который был на заре освоения нефтяниками Западной Сибири, когда с комарами боролись, заливая болота нефтью… Проблема рекультивации. Я сам видел, что происходит с рекой, когда по ней проходит золотодобывающая драга. Это лунный пейзаж шириной 12-15 км. Рекультивация не проводилась. Цена экологических долгов.
Кроме долгов в 2 трлн, связанных с техногенными катастрофами, есть ещё и экологический долг. Существенный. Байкал тот же… Гидроэнергия – чистая, но мы же заливали большие пространства. Там свои проблемы. Водохранилища цветут. Есть проблема.
Мне кажется, должна быть структуризация затрат и результатов. Дело не втом, чтобы испугать людей числом, а понимать, что это эшелонированная проблема, которую надо решать.
