РИА Новости от 04.09.2025.
Темпы роста российской экономики начали замедляться, но это прогнозируемое охлаждение, за которым последует ускорение, заявил директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв. В интервью РИА Новости он рассказал, чем чреват переход на четырехдневную рабочую неделю, когда россияне станут массово отказываться от депозитов и какие иностранные компании первыми захотят возвращаться в Россию. Беседовал Серго Кухианидзе.
– Александр, согласно недавним исследованиям, большинство россиян выступает за переход на четырехдневную рабочую неделю. Вы как к этому относитесь?
– Это очень сложный, комплексный вопрос. Ряд компаний в России, к слову, сейчас уже перешли на четырехдневную рабочую неделю. Но радоваться тут нечему. Потому что это – одно из свидетельств продолжающегося охлаждения российской экономики.
Ключевой-то вопрос тут в том, какую зарплату будет при этом получать работник: как за пять дней или как за четыре? Если мы хотим, чтобы человек получал ту же самую зарплату, работая на один день меньше, значит, должен резко вырасти уровень эффективности его труда. То есть за четыре дня сотрудник должен сделать все то же самое, что раньше он делал за пять. Теоретически это возможно, но при двух условиях. Во-первых, когда на производстве внедряются некие прорывные технологии, которые помогают совершить колоссальный рывок в производительности труда. Ну, и, во-вторых, когда в стране нет жесткого дефицита трудовых ресурсов. А в российской экономике сегодня не избыточная занятость, а наоборот дефицит работников.
Конечно, постепенно, за счет внедрения новых технологий эффективность производства в стране будет расти, но процесс это не быстрый.
– Под внедрением новых технологий вы имеете в виду роботизацию и автоматизацию?
– Не только. Цифровизацию тоже. Но повторю: вопрос о переходе на четырехдневную рабочую неделю сейчас в России не стоит. В наших условиях, к сожалению, это чаще всего сигнал того, что в экономике что-то не в порядке.
– Стало быть, у нас в экономике не все так плохо, разговоры о возможной рецессии преувеличены?
– Ну то, что происходит в нашей экономике сейчас, в полном смысле рецессией назвать нельзя. Хотя признаки того, что она может наступить, присутствуют. При этом есть все возможности такое развитие событий не допустить. Главное, что сейчас необходимо, это остановить снижение уровня экономической активности, а затем начать экономику России разгонять, чтобы она в итоге быстро поехала. Экономика – она ведь очень инерционна, как поезд, после торможения ей нужно время, чтобы набрать скорость. Но для этого потребуются специальные усилия.
– Какие, например?
– Во-первых, надо использовать возможности потребительского спроса, который находится в России в положительной зоне. Реальная заработная плата, доходы населения продолжают расти. Несмотря даже на то, что их темпы роста снизились по сравнению с 2024 годом. Дело в том, что потребительский спрос – это все-таки половина российского валового внутреннего продукта (ВВП). Таким образом, позитивные сдвиги со стороны спроса населения могли бы существенно поддержать экономику.
Да, в структуре потребительского спроса много импорта, но есть там уже и отечественное производство. Словом, поддержка этого самого спроса может сильно замедлить тенденцию к сокращению экономической активности, которую мы сейчас наблюдаем. Рост спроса населения – это сигнал и для бизнеса, который увидит постепенное улучшение перспектив своей деятельности.
Во-вторых, требуется активизировать инвестиционный процесс. Понятно, что когда экономическая динамика замедляется, то у бизнеса сильной мотивации для того, чтобы вкладывать деньги в модернизацию, в развитие новых производств, нет. У него сейчас проблема загрузить те конкурентные мощности, которые уже существуют. Это серьезная проблема, но ее надо оперативно решать. В правительстве создана специальная комиссия, которая занимается всеми этими вопросами, связанными с повышением устойчивости отдельных секторов экономики и системообразующих предприятий.
В-третьих, несмотря на все санкционные ограничения, нужно развивать и диверсифицировать внешнюю торговлю. Во внешнеторговом обороте России доля торговли с Китаем приближается к 50%, что порождает дополнительные риски. Не потому, что Москва и Пекин вдруг поссорятся, а в силу постоянно меняющейся экономической конъюнктуры в мире. Не стоит, как говорится, складывать яйца в одну корзину.
Дальше государство. Государству действительно надо отдать должное. Федеральный бюджет, вообще бюджетные ресурсы – это сейчас важнейший стабилизирующий фактор в нашей экономике. Но бюджет не может бесконечно обеспечивать экономический рост. Сейчас расходы консолидированного бюджета достигают, по нашим оценкам, уровня примерно в 40% от ВВП. Это много.
– В июле Центральный банк снизил ключевую ставку…
– Да, наметившееся снижение ключевой ставки ЦБ – это хороший тренд в деле стабилизации экономики. Она уже, как известно, опустилась до 18%, и это ее движение вниз останавливать ни в коем случае нельзя. На мой взгляд, никакой разумной альтернативы дальнейшему сокращению ключевой ставки сейчас нет. Вопрос лишь в том, какой она будет к концу 2025 года. Для того чтобы оживить ситуацию в экономике, ключевая ставка должна опуститься до 12-13%, быть может, даже ниже.
– Другой хороший знак – снижение уже в течение нескольких месяцев в России инфляции?
– Да, инфляция замедлилась. По данным Минэкономразвития, в середине августа она снизилась до 8,5% в годовом выражении. Думаю, эта тенденция продолжится, и к концу года инфляция опустится ниже 7%. По итогам 2025 года где-то на уровне 6,2-6,5%. Это вполне реалистично.
Но, знаете, я всегда говорю, что инфляция по большому счету носит индивидуальный характер. У каждого из нас она своя. Все зависит от того, что мы потребляем. Кто-то, например, не может жить без какого-нибудь импортного товара, который стоит очень дорого. Тем не менее товар этот он обязательно должен иметь в своей корзине. А кто-то потребляет морковку с картошкой. Понятно, что у одного уровень инфляции будет определяться стоимостью этого импортного товара и курсом рубля к доллару, а у второго он будет определяться ценами на картошку и морковку. Иными словами, в разных условиях у одного из них может быть колоссальный уровень инфляции, а у другого наоборот.
– О чем говорит факт, что жители России продолжают нести свои деньги в банки?
– О том, что наше население ведет себя экономически совершенно рационально, поскольку банки, во всяком случае, пока предлагают достаточно высокий процент. Почему не заработать, если у большинства банков годовые ставки более 20%? Сейчас ставки снижаются, но я не ожидаю того, что население будет массово отказываться от депозитов. Скорее будет снижаться доля сбережений в структуре текущих расходов. Это как раз может поддержать потребление.
– В связи с наметившейся нормализацией отношений между Москвой и Вашингтоном все чаще говорят о возможном возвращении в Россию иностранных компаний. Вы в это верите?
– Знаете, тут не верить, а знать надо. Информации же пока маловато. Основные тенденции, впрочем, видны. Одна из них состоит в том, что Соединенные Штаты после прихода к власти Дональда Трампа с точки зрения экономики ведут себя куда разумнее, чем, например, Европейский союз. Это значит, что интересы крупных компаний, корпораций, Белый дом не ущемляет в угоду политическим целям. Совершенно обратная картина в Европе, где бизнес подвергается сильнейшему политическому давлению со стороны государства.
Разумеется, мы не знаем всех деталей, но уверен, что торгово-экономические вопросы занимают не последнее место в идущих с некоторых пор встречах, переговорах между представителями России и США. Скажу так: если западные компании начнут возвращаться в Россию, то первыми среди них будут компании американские.
– А так ли уж нужны сегодня России все эти западные компании?
– Все, естественно, не нужны точно. Отечественный рынок сильно изменился после 2022 года и изменился в лучшую сторону. Оказалось, что в стране есть большое количество компаний, которые могут производить высокого качества мебель, одежду, обувь, упаковку, почти все «простые вещи». Все то, к слову, что до недавнего времени в больших объемах импортировалось.
Поэтому сегодня, когда мы говорим о необходимости возвращения западных компаний в Россию, мы имеем в виду не те из них, что работают на потребительском рынке. Сейчас уже для нас важны прежде всего технологические компании, которые работают в области высоких технологий, а также в транспорте, в нефтепереработке, в машиностроении, в цифровизации. Нам, наконец, нужны компании, которые выпускают оборудование, которое мы еще не в состоянии производить сами.
– Давайте заглянем чуть дальше 2025 года. Прокомментируйте, пожалуйста, макроэкономический прогноз Минэкономразвития на следующую трехлетку. Что ждет Россию: ускорение или замедление темпов экономического роста?
– Давайте закончим все-таки с текущим годом. Если вспомнить то, что мы видели в апреле, то там была цифра 2,5% роста ВВП в этом году. В текущей версии, насколько я понимаю, оценка роста ВВП будет понижена до 1,2-1,5%. То есть мы видим существенное ухудшение параметров прогноза, которое произошло за три месяца. На мой взгляд, это адекватная цифра, которая отражает те процессы, которые у нас произошли в первом полугодии – торможение экономического роста. Максим Геннадьевич Решетников, по-моему, использовал термин «переохлаждение экономики», потому что ЦБ говорил про охлаждение. Признаки переохлаждения в этом прогнозе, на мой взгляд, и отразились.
– И что же нас ждет в ближайшие три года, к 2027 году?
– Подождите, дойдем до 2027 года. Сейчас главный вопрос — это все-таки следующий год. Мне кажется, что темпы роста в 2026 году будут все-таки меньше 2%, как это прогнозирует министерство экономического развития. От дна мы оттолкнемся, думаю, все же к концу текущего года, но в первом полугодии 2026 года темпы роста будут еще низкими.
Принципиально важно, когда начнет увеличиваться инвестиционная активность в стране. Пока инвестиции падают по всем направлениям быстрее, чем замедляется экономика. Надеюсь, что за счет действий в области денежно-кредитной политики удастся каким-то образом добиться того, чтобы инвестиции стали восстанавливаться. Это будет большой плюс.
Очень сильное опасение имеется по поводу бюджетной политики. Потому что, как я говорил, бюджет – это действительно то, что нас сейчас поддерживает, что не дает экономике упасть в отрицательные значения по экономическому росту.
Сокращение бюджетных расходов в реальном выражении может негативно сказаться на сроках восстановления экономической активности в России. Поэтому, на мой взгляд, было бы целесообразно поддерживать как минимум в ближайший год реальные расходы бюджета не менее, чем на уровне 2025 года, не ниже.
Тогда можно ожидать того, что по итогам 2026 года мы получим темп роста пусть и чуть ниже 2%, но затем, в 2027 году, российская экономика выйдет на ту траекторию, которая нам необходима для достижения цели национального развития, когда темпы роста экономики составят 3% и более.
