Это видео входит в серию выступлений с LV сессии российско-французского семинара “Финансирование восстановления экономического роста в России и Европе“.
Презентация
Стенограмма выступления
Ольга Карассева.
В 1990-е гг. реорганизация Европы и распад СССР привёл к распаду и пересмотру институциональной структуры. Партнёрство стало рассматриваться как альтернативу вступлению. В связи с расхождениями с ЕС вступление невозможно, остаётся партнёрство. Мы можем рассматривать связи Европы и России только в рамках партнёрства.
Интерес Запада к России ограничивается гегемонией рынка и сокращением военных структур СССР. Соглашение было заключено в 1992 году, ратифицировано только в 1996-1997 году в связи с расхождениями внутри ЕС и с учётом расходящихся интересов между странами ЕС.
Россия воспринимает ЕС больше как экономическое партнёрство. Существует диспропорция между экономическим измерением, которое доминирует, и измерением безопасности. Всё это привело к обманутым ожиданиям со стороны России и определило её проамериканскую ориентацию в 90-е годы. Когда ЕК удаётся оказывать какое-то влияние, то благодаря программам, финансируемым ЕК – TACIS. ЕК оказывалась более эффективной с точки зрения построения партнёрства де-факто, чем на уровне специальных внешнеполитических инструментов.
Расхождения между субъектами сообщества в 90-е гг. стали сопровождаться воспроизведением стереотипов, которые способствуют негативному восприятию России. Это последствия российских реформ, которые привели к бегству иностранных инвесторов.
С начала 2000-х гг. отношения стали совсем иными. Задачи геополитические 90-х годов сменились на экономические, отношения стали в основном многосторонними.
Поскольку Россия ослаблена внутренними потрясениями, ей нет места внутри Европы, она переживает нестабильность. Начиная с этого момент, внешняя политика становится подчиненной внутренней. Правительство сознаёт опасные связи между внутренним экономическим положением и внешним. Внешняя политика признана решать проблемы внутреннего развития. В этот период происходит смена равновесия в пользу ЕС. ЕС становится неизбежным торговым партнёром. Российские политики рассматривают ЕС как настоящего партнёра на международной сцене, ЕС становится моделью для России для моделирования экономического перехода к западной модели.
После 2004 и 2007 в России наблюдается двусмысленность – с одной стороны, хотят стабилизировать отношения с ЕС, с другой – есть нарушения политического равновесия. ЕС хочет навязать свои правила, а Россия хочет, чтобы её рассматривали как равного партнёра в области принятия решений. Существуют проблемы на уровне общения, понимания. Россия считает, что ЕС не имеет легитимности, чтобы отдавать ей указания. Стратегическое партнёрство отстаёт от экономического. На уровне торгового обмена также есть диспропорция потока. Целью России становится сокращение доли сырьевого сектора. С 2005 года политика России конкретизируется в развитии внутреннего рынка.
Россия зависит от европейского рынка как от основного покупателя. Это действует на торговый баланс России.
Россия воспринимает политику открытия ЕС как угрозу своей нацбезопасности. С открытием рынков Россия становится уязвимой для остального мира, новый контекст отношений.
Существует проблема обсуждения новых правил с ЕК. Политика ЕС объясняет инерцию официальных правил. Множественность принимающих решения, так что легитимность ЕС стирается перед лицом кризиса идентичности. И эта ситуация приводит к тому, что начинают спрашивать о легитимности ЕС как союза и ЕК как партнёра. Партнёрство не позволяет уменьшить риски институционализации отношений.
Многосторонние переговоры приводят к конфликту отношений, в нестабильном контексте их архитектура идёт не на пользу всему этому. Действие соглашения не продлевалось, одновременно Россия пытается перенаправить потоки сырьевого экспорта в Азию
С 2007 по 2014 идёт переход к многосторонним отношения, что является прагматическим соглашением, позволяющим избежать сложностей. Всё это продолжается, несмотря на взаимозависимость . Это приводит к поиску решений. Правительство делает всё возможное, чтобы смягчать эти кризисы.
Такой обмен продолжается, Россия занимает всё больше места по экспорту углеводородов Все это укрепило значение российского рынка для Европы. Такой обмен – индикатор состояния партнёрства.
Санкции и контрсанкции ухудшили политический фон, но развиваются де-факто, через неформальные отношения и институты. Существует множество институтов. В этом периоде основная забота предприятий – плохое знание правил игры на российском рынке.
Российские политики стараются создать правила, благоприятные для инвесторов и по ряду параметров наблюдается улучшение инвестклимата.
Прямые иностранные инвестиции создают юридические рамки для действий. В долгом периоде все это служит развитию рынка, предприятий, торговли, инноваций.
Российская политика создаёт пространство возможностей, институциональных возможностей для развития этого сотрудничества. После падения показателей сотрудничества в 2014 европейские прямые инвестиции снова стали увеличиваться, со второй половины 2015 наблюдался возврат капиталов Германии, Ирландии в России.
В заключение – можно рассматривать сотрудничество на неформальной основе на прямых иностранных инвестициях из Европы и прямой торговли.
Ивантер
Никакой драмы безопасности России и Европы нет. Европа никакой военной угрозы для России не представляет. Военная угроза есть совершенно с другой стороны. Угроза возникает только тогда, когда Европа предоставляет свою территорию для тех, кого наш Президент называет «наши партнёры». Это проблема и она решаема. Если будет интерес у семинара, мы можем провести специальное заседание, посвящённое политологическому и военному аспекту наших отношений.
Действительно, в начале 90-х гг. была иллюзия, и мне кажется, она была с обеих сторон, что Россия станет частью большой Европы. Экономико-политической.
Если помните, мы это обсуждали. Я говорил, что Европе только не хватало содержания нашего ядерно-ракетного комплекса… Это довольно большая и дорогая штука.
С другой стороны, наша территория очень разная. Европа никак Румынию не адаптирует к себе… Только Тувы вам не хватало. Хотя там очень красивая природа, конечно.
В действительности произошло ровно то, что должно было произойти. Идёт реальный обмен людьми, студентами… Жак же не вчера начал общаться с Россией. Это нормальное общение. Мы встречаем наших коллег к Париже, как и в Москве.
Что касательно инвестиций… Это же не секрет, что французские автомобили, на которых мы ездим, произведены в России. С другой стороны, наше выдающееся российско-итальянское предприятие АвтоВАЗ принадлежит французам… и они несут ответственность за то, как оно там работает. Это сложившаяся система, это нормально.
И политически было сильное сближение с Европой. Шредер…. Не забывайте, что в 2008 году именно Саркози успокоил мир после российско-грузинского конфликта. И это факт.
А дальше что? Прошли драматические события в Украине. И здесь у нас нет понимания. У нормального русского человека нет ощущения Украины как чужой страны. Русского очень трудно отличить от украинца. У нас половина правительства имеет украинские фамилии. И украинские политики тоже по происхождению… То разделение, которое произошло – это же делили партработники. Партработники делили страну. Это внутренняя российская и украинская проблема. И экономически это была очень сложная система взаимосвязей.
Проблема взаимоотношений России и Украины, и Европы – Широв много этим занимался. Мы довольно внятно объясняли, какие будут экономические результаты. Зачем ВПК Украины России – я мог объяснить. А зачем украинский ВПК Европе? Что он будет там делать? Конечно, завод СИЧ – вертолётных двигателей – мы пользуемся им. Зачем он Европе?
Это не значит, что не должно быть взаимоотношений. У России есть взаимоотношения с Украиной и Европой. В данном случае проблема совершенно в другом. У нас сложилось впечатление, что Европа хочет, чтобы Украина политически развернулась к Европе, а платить за это должна Россия.
Более того. Позиция России в этом смысле с раздражением игнорировалась. Зачем нужно было убирать Януковича, которого всё равно через 3 месяца никто бы не выбрал? Кроме того, Европа же знала, что Галиция – это одно, а Донбасс – другое. Это что было, открытие? Они не знали, что Одесса – русский город? Все юмористы России происходят из Одессы.
Да, то, что мы сделали в Крыму, это Европе не нравится. Это есть нарушение неких международных правил. С одной стороны. Но в Косово тоже было нарушение правил. Эти правила нерушимости границ – дело тёмное.
Что касается Крыма – это очень болезненная вещь. Она раздражала россиян и при Советской власти. Тем, что в Крыму улицы были двойного наименования. Было раздражение. Когда эти два партработника – Ельцин с Кравчуком – делили страну по пьянке, у каждого была своя идея. Ельцин хотел попасть в Кремль, а этот хотел независимости от Кремля.
Никакой дискриминации русских в Крыму не было. Но была проблема Севастополя. Представить себе, что в Севастополе будет иностранная военная база, для России абсолютно неприемлемо. Даже для людей, которые ни разу моря не видели. Все играли в Севастополь…
Политическое раздражение Европы – оно оправдано. Европа не ждала, что мы это сделаем. В России тоже не все верили, что мы это сделаем. В этом смысле нам повезло – если бы вы не съели Януковича, не было бы Крыма. Чтобы получить Крым, надо было на Украине получить безвластие. И вы нам это честно организовали. Мы воспользовались. Это не только моё мнение. Да, мы удачно воспользовались.
Что касательно болтовни про референдум – что, кто-то искренне верит, что население Крыма хотело быть в Украине? Мнение крымчан только тогда было существенно, когда на Украине было безвластие. Пока там была власть – ничего нельзя было сделать.
Этот вопрос вызывает раздражение у Европы – это нормально. Но надо договариваться. Косово тоже раздражает в отношениях России с Сербией, но это не основание для конфронтации.
В человеческом смысле ничего не произошло, никто нам не мешает проводить семинары. Я уже сочувствовал Глазьеву, которого не пускают в Европу… Вообще говоря, президент у нас любит отдыхать в Туве… места потрясающие! Горы, озёра… настоящая природа.
Теперь экономические взаимоотношения. Есть ли проблема? Есть. Она не имеет никакого отношения ни к Украине, ни к санкциям. Она связана с масштабной девальвацией рубля. Что произошло? Цены на энергоносители упали существенно. А что, при этом экспорт углеводородов в Европу уменьшился? Нет…
«Европа отправляла в Россию оборудование». При чём тут оборудование? Попробуйте купить в России гвоздь, который произведён в России… Вешалку российскую… Нет же ничего. Всё это подорожало. А доходы не увеличились. Выяснилось, что это продать нельзя. Магазины на Тверской, которые продают импорт, потеряли покупателя. По той простой причине, что люди, у которых есть деньги, в Париже покупают то, что им надо. А люди среднего дохода потеряли возможность это покупать. Это очень серьёзная проблема.
Но положение не то, чтобы безвыходно. Если Европа локализирует своё производство в России, то всё нормально работает. Эта локализация – и Германия, и Франция очень активно ей занимались.
Стандартная вещь – антисанкции. Никаких санкций против Европы мы не принимали. Это был способ компенсировать наше неудачное вступление в ВТО. Мы действительно и по политическим причинам легкомысленно пошли на целый ряд правил ВТО, которые были невыгодны для внутреннего рынка. Мы сократили покупки импортных сыров. Что произошло? А он – сыр – у нас появился. Французы приехали и наладили это производство. Очень хороший сыр, дешевле, чем в Париже.
Докладчица правильно ставит вопрос – реальные экономические отношения развиваются. Проблема курса – Рено-Ниссан объявили, что вынуждены будут поднять цены на автомобили. В действительности, нет никаких барьеров на этом пути.
Что касается вооружений… Что мы производим в достаточном количестве – это вооружения. И где есть реальная импортозависимость по электронной базе, так зависимость не от Европы, а от Китая.
При этом то, что говорил Жан-Пьер – это более сложная система. Воспринимаем ли мы ЕС как государство? Нет, не воспринимаем. Ни на каком уровне. И не надо на это обижаться. Есть две страны, которые определяют отношения с Европой. Это Германия и Франция. Что думают про нас остальные, как-то не очень волнует. Отношения Путина с Меркель и Макроном определяет отношения с ЕС.
Отношения с поляками у нас исторические – читайте Пушкина. Версия, что мы хотим захватить Прибалтику – совершенно дурацкая. Прибалты сделали всё, чтобы мы потеряли к ним интерес.
Когда я познакомился с г-ном Сечиным, у него была работа, посвященная балтийской трубопроводной системе. Я спросил: зачем мы её делаем, если у нас свои порты есть. Он очень внятно мне объяснил, зачем. Это были 90-е годы. Это была принципиальная проблема обеспечения независимости России от всяких политических игр в Прибалтике. Нельзя сказать, чтобы в Прибалтике не было бизнеса… бизнес там очень активно боролся за то, чтобы сохранить транзит. Но политики победили экономистов и мы имеем то, что имеем. Нужно понимать, что конечно, это порты – Таллинн и Рига – в них были вложены большие деньги бюджетные. Они пропали. Мы же уже не откажемся от Усть-Луги, обратного хода нет.
Что касается политических эмоций – они будут продолжаться. Есть основания обижаться, что Европа нам говорит, как себя вести, а мы не хотим. Иногда, может, и справедливо. Но Россия ведь не учит европейцев, как жить…
Основная проблема – это европейский импорт.
Ещё один очень важный аспект – это поворот России на Восток. И проблема Китая.
Проблема жёлтой опасности у нас В России ещё в конце 19 и начале 20 века очень активно дискутировалась. Были целые теории. И сейчас есть люди, которые уверяют, что Дальний Восток захвачен китайцами.
Мы с Жаком договаривались провести семинар в Хабаровске. Съездим в Благовещенск… там много чего есть, но китайцев нету. Он выглядит как европейский город. Там есть реальная специфика: большое количество автомобилей – праворульные. Потому что ДВ завозил из Японии подержанные автомобили в больших количествах. У нас пытались запретить эти автомобили, но поскольку ДВ….
Там специально организованы несколько заводов, которые производят уже нормальные автомобили. Прямо сегодня Путин будет открывать завод по производству двигателей для Мазды.
В действительности, у нас пока реально все нефте- и газопроводы идут в Европу. Есть один незаконченный газопровод в Китай. Я советую прочитать последнее заседание Госсовета – речь идёт о том, чтобы развивать ДВ, чтобы иметь связь с Китаем. Кувалин может всё вам рассказать про это.
У нас есть, действительно, отношения с Китаем. Он значительный покупатель российского оружия. Как вы понимаете, мы самые последние вещи не продаём… Там, конечно, есть проблемы. Но Китай ни в какой мере России не угрожает. В этом смысле я бы сказал так: альянс России и Китая, с одной стороны, пугает Европу. С другой стороны, Европа сама себя этим пугает. У Китая основные проблемы – это связи с США. Не один трлн долл. запаса, колоссальный товарооборот…
Конечно, Трамп может резониться с китайцами, но если он закроет импорт из Китая, уровень жизни американцев существенно понизится, всё станет дороже. Опасности, что есть российско—китайский альянс, который будет выступать против Европы – это политологические фантазии. Географию не переделаешь… у нас большая часть страны находится за Уралом. Значительная часть – близка к Азии. У нас есть два военных флота – Северный и Тихоокеанский. Казалось бы, китайцы должны нервничать, никак не Европа…
Я твёрдо уверен в том, что экономические проблемы завязаны на наши финансовые проблемы. Как только будет ясен уровень курса – инвестор к нему адаптируется. А сейчас, если за 10 дней можно потерять 12% – это издевательство над бизнесом.
