Пленум Вольного экономического общества 10 декабря 2014 г.
Уважаемые коллеги, я в своем выступлении сосредоточусь на российской экономике, тем более что единственный способ решать наши проблемы – это вернуться к экономическому росту. Сейчас при оценке экономической ситуации в стране преобладает абсолютный пессимизм. Но я оцениваю положение дел в экономике России несколько иначе. Да, конечно, в настоящий момент дела складываются не лучшим образом, но при этом признаков какой-либо неизбежной ужасной катастрофы не наблюдается. Более того, даже в нынешней ситуации можно говорить о возможности возврата к приличным темпам экономического роста.
Когда говорят об ужасной ситуации в российской экономике, первый аргумент заключается в том, что санкции против России плохо повлияли на темпы роста. Да, санкции есть. Но они никакого особого отношения к нынешнему состоянию нашей экономики не имеют. Замедление экономического развития в России началось задолго до санкций, и с введением санкций никакого ускорения негативных тенденций пока, вообще говоря, не произошло.
Второй аргумент в пользу гипотезы о происходящей в России катастрофе – это факт падения цен на нефть в 2014 г. Да, действительно, цены на нефть значительно снизились. Но я хотел бы напомнить, что сегодняшние мировые цены на нефть находятся ровно на том же уровне, что и в 2006-2007 годах, когда темпы прироста российского ВВП составляли примерно 8% в год [1].
Более того, с точки зрения финансовых балансов и вклада экспортных доходов в ВВП те потери, которые мы несем из-за снижения выручки от продажи нефти за рубеж, во многом компенсируются быстрым падением объемов импорта. Иными словами, прямым образом на производственную динамику падение нефтяных цен тоже не влияет.
Что точно повлияло на экономическую ситуацию в России? Я вижу два основных фактора. Во-первых, антисанкции, связанные с запретом на ввоз сельхозпродукции из Европы. В результате цены на продовольствие действительно в некоторых случаях скакнули вверх. В то же время понятно, что недавно мы не очень аккуратно вошли в ВТО, не обеспечив в ряде случаев достаточной защиты отечественным производителям. А сейчас благодаря антисанкциям есть возможность кое-чего поправить в этой сфере. Если при этом мы еще масштабно проинвестируем развитие производства в сельском хозяйство, то мы сможем обернуть ситуацию себе на пользу, обеспечив рывок в аграрном секторе.
Во-вторых, на ситуацию негативно повлияло обрушение курса рубля. Я пока не могу критиковать действия руководителей Центрального Банка России, потому что я не понимаю, каковы были их реальные намерения. Если бы знать, что они собирались делать, то можно было бы соглашаться с их целями или нет. Однако в любом случае произошло резкое снижение доверия к национальной валюте. Доверие, которое так тяжело создавалось в 2000-е годы. Я не хочу никого в этом винить, но факт остается фактом. Когда в экономике происходит снижение доверия, это ни к чему хорошему не приводит, поэтому потребительский ажиотаж и паралич инвестиционных планов российских предприятий были вполне естественным следствием потрясений на валютном рынке.
Каким же может быть выход из этой ситуации? На мой взгляд, в целях решения своих проблем мы должны перейти к ориентированному на внутренний рынок экономическому росту. Причем этот рост должен быть основан на опережающих инвестициях. Это мое заявление не является особой новостью, ровно то же самое я говорил и год назад, и много раньше.
Дело в том, что по сути мы наблюдаем продолжение тренда, который возник в конце 2012 года, когда еще не было ни санкций, ни проблем с Украиной, ни падения цены на нефть. Что у нас произошло в 2013 году? Снизились инвестиции.
Если вы помните, у Ильфа и Петрова в «Золотом теленке» была такая черноморская кинофабрика, которая не работала. Почему она не работала? Потому что эра немого кино уже закончилась, а эра звукового кино еще не началась. Так и у нас с инвестициями – мы в тот момент закончили ряд мега-проектов: развитие Владивостока и окрестностей в связи с саммитом АТЭС, строительство нефтяной трубы на Восток, создание объектов для зимней Олимпиады в Сочи, а аналогичных новых проектов не запустили.
А какие инвестиции, собственно, у нас снизились? Снизились инвестиции государства и госкорпораций. В то время как частные инвестиции в 2013 году выросли на 8%, а прямые иностранные на 40% [2]. А по какой причине снизились инвестиции? В этой связи обычно принято говорить, что они снизились от дурного инвестиционного климата. Позвольте, но если частные и иностранные компании значительно увеличили свои капитальные вложения, то для них инвестиционный климат явно не дурной. А как тогда этот климат оказался дурным для госкорпораций, если они любые бюрократические проблемы решают гораздо быстрее и проще частников?
Хотя я, конечно, не против улучшения инвестиционного климата. Но улучшать его надо как-то иначе. Вот, например, говорят, что у нас плохая судебная система. Что там дурное? Я не юрист, но слышал, что законы у нас не самые плохие. А если суды и судьи неправильные, то надо понимать, что запасных хороших судей у нас все равно нет. Кстати, в 2007-ом году суды у нас были уж точно не лучше, чем сейчас, но годовые темпы прироста инвестиций достигли примерно 20% [1].
В общем, явно не в инвестиционном климате было дело, когда в 2013 году стали падать темпы. Я думаю, что реальная причина была довольно проста – не согласовали инвестиционную политику крупных государственных компаний, не позаботились о том, чтобы подхватить инвестиционную динамику за счет новых проектов, и получили спад. Сначала в инвестиционной сфере, а потом и в экономике в целом.
В результате в 2013 г. мы снизили темпы экономического роста до величины 1,3% в год. Причем нужно учитывать, что финансовый сектор при этом вырос на целых 13%. Значит, без вклада финансового сектора этот прирост оказался бы еще ниже. Я в целом сторонник финансового сектора, но замечу: финансовые услуги на хлеб не намажешь. В нашей ситуации опережающий рост реального сектора важнее.
В 2014 году, вероятнее всего, мы все-таки останемся в плюсе, имея прирост ВВП, близкий к одному проценту. Когда произошло снижение темпов экономического роста, естественно, снизились и доходы в бюджет. Это естественно. Но что нам рекомендуют сделать в этом случае? Говорят: доходы снижаются, поэтому надо снижать расходы. Но все расходы резать нельзя. Оборона и правоохранительные органы – это святое дело, их бюджеты оставим прежними. Доходы бюджетников и пенсионеров – тоже святое, эти доходы также стараемся не снижать. Поэтому давайте резать вложения государства в экономику.
Но, простите, если в экономику не вкладывать, не производить расходы, то и новых доходов не будет. Они пойдут вниз, причем опережающими темпами, и усугубят кризис. В общем, фактически нам предлагается проциклическая политика вместо антициклической.
При этом надо вспомнить, что у нас есть довольно эффективная банковская система. Наши банки совершенно нормально обеспечивают денежные расчеты в экономике, проводя платежи быстро и без ошибок, претензий к ним по этому поводу никто не имеет. Однако эта система практически не кредитует экономику. И понятно почему: если мы выдаем в несырьевой сектор кредиты под 13-15-20% годовых, то клиент, если он не торгует интимными услугами или наркотиками, может отдать такой кредит только тогда, когда он либо не платит зарплату, либо не платит налогов. Рентабельность его основной деятельности почти всегда намного ниже, чем упомянутые 13-15-20% за кредит.
Значит, чтобы обрабатывающие отрасли могли нормально работать, надо снижать ставки по кредиту, а мы их повышаем. К тому же сейчас очень хочется услышать ответ на вопрос: а для чего мы повышали ставку процента? Монетарные власти нам отвечают: чтобы снизить инфляцию. Хорошо, вот мы в течение 2014 года подняли ключевую ставку с 5,5% до 10,5%, а потом и вовсе до 17%. А инфляция за это время сильно выросла. Я никого не критикую, но делаю вывод: значит, что-то не то делали, раз получили обратный результат.
При этом есть вещи, которые абсолютно точно надо делать, и с этим уже все согласны. Сергей Юрьевич Глазьев подтвердит, что на совещании у президента страны было принято решение об использовании такого инструмента поддержки реального сектора экономики как проектное финансирование. А дальше мы увидели иллюстрацию тезиса Гавриила Харитоновича Попова по поводу того, как бюрократия может превратить нормальную идею в абсурд.
Первый вопрос: какие банки надо включить в систему проектного финансирования? Мы с вами эти банки выберем в течение двух минут: Сбербанк, ВЭБ, ВТБ, Газпромбанк, Альфа-банк. Ну, может, еще один-два банка. А Центральный Банк запросил на эту процедуру два месяца, до сих пор этим делом занимается. И когда он, наконец, выберет участников программы, проектные отделы этих банков сядут изучать проекты, которые будут предоставлены для получения финансирования. Однако этого мало – после этого будет работать межведомственная комиссия. Зачем эта комиссия? Банки ведь не благотворительностью занимаются, они же выдают кредиты под свою ответственность. А как комиссия будет изучать решения Сбербанка или Внешэкономбанка по проектам? Откуда эта комиссия возьмет специалистов по проектному финансированию?
Ну, хорошо – допустим, проверили. Если вы думаете, что на этом кончается, вы глубоко ошибаетесь. Когда все заявки два раза проверили, надо еще пойти в Минфин и получить гарантии на 25% от суммы финансирования по проекту. Слушайте, это же сумасшедший дом! Зачем нужны эти гарантии, если Центральный Банк уже отобрал банки, эти банки приняли решение выдать кредиты под свою ответственность, а межведомственная комиссия подтвердила, что все делается правильно? В общем, мы видим классический вариант, когда создается такая бюрократическая процедура, не позволяющая сделать ничего реального. И все это для того, чтобы в итоге ничего не надо было делать. Потому что когда ничего не делаешь, то и не несешь никакой ответственности.
Единственный выход заключается в том, чтобы эти правила взять и зачеркнуть. Дальше все делается очень просто. Если ВТБ все проверил и принял решение за свой счет кредитовать клиента, рефинансируйте банк и не возитесь больше с этим делом. Причем тут Министерство финансов и все остальные? Если будут злоупотребления, то на этот случай есть прокуратура и Счетная палата. Но в большинстве случаев все будет нормально, и никаких проблем у Центрального Банка и Минфина не возникнет.
В заключение скажу, что, на мой взгляд, у нас есть полная возможность достаточно быстро обеспечить переход к высоким темпам экономического роста. Мы наши расчеты и нашу методику публикуем, каждый может посмотреть, как мы все это вычислили.
Так вот: наша оценка потенциала экономического роста в России – ежегодное увеличение ВВП на 6-8% в течение ближайших 5-6 лет [3]. При этом мы считаем, что мировая экономика в ближайшие годы будет иметь годовые темпы прироста в 3,5-4%.
И тогда задача, поставленная президентом страны – иметь темпы экономического роста выше темпов мировой экономики – будет выполнена с запасом.
Литература:
1. Российский статистический ежегодник – 2009, М.: ФСГС, 2009г. http://www.gks.ru/bgd/regl/b09_13/IssWWW.exe/Stg/html3/11-01.htm
2. Российский статистический ежегодник – 2014, М.: ФСГС, 2014г. http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/publications/catalog/doc_1135087342078
3. В.В. Ивантер, М.Н. Узяков, Д.Б. Кувалин, Б.Н. Порфирьев и др. Новая экономическая политика – политика экономического роста/ Проблемы прогнозирования, 2013г., №6, стр. 3-16 https://ecfor.ru/pdf.php?id=2013/6/01
