Этот видео входит в серию выступлений с LIV сессии российско-французского семинара “Финансирование восстановления экономического роста в России и Европе“.
Стенограмма выступления
Уважаемые коллеги,
Традиционно первый день посвящается двум докладам: о текущей экономической ситуации в России и взгляд европейский на проблемы, которые представляются Жаком.
Прошу прощения у отечественных коллег. То, что я буду говорить, для них более-менее известно. Думаю, что специфика нынешней ситуации в России в значительной мере связана с нашим электоральным циклом. У нас идёт – 18 марта будут выборы президента. В СССР вообще это был праздник. Назывался «День Парижской коммуны». Так было много лет. А теперь это заменили на выборы Президента.
Почему это имеет отношение к экономической ситуации? У нас так устроено: выборы Президента, потом некоторый выбор двоевластия – новый и старый Президент – после чего идёт инаугурация Президента. И возникает серьёзная реальная интрига. Не в том, кто будет Президентом – тут должно произойти что-то невероятное. Но учитывая, что Россия – суперпрезидентская республика, нужно понимать, что меняется вся личная конфигурация Правительства и всего остального. Речь идёт о том, какая будут экономическая политика и кто её будет проводить.
Это является определённой интригой и предметом гадания.
Теперь скажу несколько слов по нашим представлениям о состоянии экономической политики в России.
Общее представление. Версия, которая была выдвинута предыдущим президентом США, что экономика России разорвана в клочья – это сильное преувеличение. Ей противостоит другая точка зрения – экономика России удачно прошла кризисную ситуацию, адаптировалась к новому уровню цен на экспортные ресурсы – в основном на энергоносители, использовала политические и экономические санкции в свою пользу. Начался экономический рост, который будет продолжаться и ближайшие год-два мы выйдем на темпы – тут разные есть оценки – 3,5%. Что приведёт к тому, что будем развиваться чуть выше, чем мировая экономика. Если мировая экономика будет расти не быстрее 3% в год.
Я думаю, что обе позиции – достаточно поверхностны. Нужно сказать следующее. Оценки в значительной мере связаны с политическими убеждениями автора. Я не видел, вышло ли сегодня в Российской газете что-то о прошедшем заседании, связ с тенденциями мирового развития. Но на сайте есть ссылка на публикацию Широва, где он говорит, что за последние годы мировая экономика 20% добавила, а Россия – 4%.
Конечно, добавила, не упала. И мы знаем, к чему привела попытка соревноваться со всем миром у СССР. Да и в мире одни очень быстро двигались, другие помедленнее. Кто-то стоял.
Проблема не в том, как развивается мир, а проблема в том, как развивается сама Россия. С этой точки зрения, если брать за точку отсчёта 1999 год, то конечно, мы имеем колоссальные достижения, имеем другую жизнь. Но если взять 2008 за точку отсчёта, то всё скромнее.
Хочу напомнить, что в период между 1975 и 1985 гг. в СССР жизненный уровень не падал. Но он не рос. А перед этим с 1953 до 1975 года – жизненный уровень всё время рос. И через 10 лет это (как хотите, называйте: стагнация, застой, стабилизация) привело к существенным социально-экономическим последствиям, апофеозом которых стал развал СССР.
Общество всё-таки реагирует не на уровень, а на вектор. Основная проблема последних 2-х лет – это реальное снижение доходов населения. Мы, естественно, говорим об экономических последствиях этого снижения. Это колоссальный удар по спросу. Снижение спроса нанесло удар по инвестициям, инвестиции – по экономическому росту. А снижение роста привело к снижению доходов. Сказка про белого бычка.
Возникает проблема. А почему так получилось? В конце 90-х гг. мой приятель, который был на очень высоких позициях в Правительстве России, говорил: «ты просто не понимаешь! Макроэкономическая ситуация в России очень хорошая. А все проблемы у нас – в микроэкономике». В чем? – «Да никто ж не работает!».
Такой парадокс – он и сейчас есть. В России – один из самых низких уровней госдолга. Больше 400 млрд. валютных резервов. Инфляция – как при Советской власти, 2,5%. Ключевая ставка с 17% снизилась до 7,5%. Бюджет – профицитный.
Смотрите – полный набор! Если возьмёте индикаторы, которые использует МВФ – экономика должна потрясающе двигаться вверх. Всё есть! А цена основного экспортного товара прыгнула с 38 до 65 долларов за баррель. Это при издержках вместе с транспортом в 20 долл. за баррель!
В любом учебном пособии написано, что в этих условиях экономика должна бурно развиваться. А она стоит!
Два варианта: либо учебники неправильные, либо экономика неправильная!
Переделать учебники – дело тяжёлое. Надо договариваться… Будем переделывать экономику. Реформировать. В самой экономике всё нормально – поэтому будем реформировать околоэкономические проблемы. Будем реформировать управление, суды, правоохранительную систему…
Я вообще далёк от того, чтобы утверждать, что у нас хорошая правоохранительная система. Или что у нас качественные правоохранительные органы. Нет, всё это не так. Но что непонятно: с 2000 по 2008 – у нас были другие суды? Другая система управления? А экономика росла.
Может, в консерватории что-то подправить?
В чем всё-таки проблема?
- Денежно-кредитная политика.
- Бюджетно-финансовая политика.
- Экономическая политика.
Любого экономиста спроси – какая ДКП проводится? Это известно: это политика плавающего курса и минимальной инфляции. И это правильно.
Если обратиться к бюджетной. Какая политика? Политика минимизации расходов с целью сбалансирования расходов и доходов и недопущения дефицита.
Обе политики проводятся успешно.
А вообще, говоря, ДКП для чего нужна-то? Это политики, обслуживающие экономическую политику. И вот тут вопрос: а какая у нас экономическая политика? Тут бодро рапортуют: а политика у нас – поддерживать экономический рост выше среднемирового. Но это не политика, а цель. А политика – это способ достижения цели. Какой способ достижения цели? – А чтобы всё было стабильно.
Думаю, что претензии к ЦБ и Минфину совершенно необоснованы. Они определили политику и они её проводят.
Теперь о названиях в политике. В психически здоровом мире как устроено? Начальники говорят, что они будут делать. А аналитики придумывают этим действиям названия. У нас как-то наоборот. Говорят: У нас денежная политика будет «умеренно-мягкой». – Понятно. А делать-то что будете?
Попытка забрать у аналитиков хлеб. Власть объявляет: хочет иметь стабильный экономический рост. А вот что делать – ради этого она идёт к аналитикам.
Основная беда экономики в том, что у нас нет объявленной экономической политики. Это не значит, что её вообще нет. Проф. Ксенофонтов придумал термин: латентная экономическая политика. Принимается целый ряд решений из некоторых соображений целесообразности. Решения принимаются, реализуются. Эти решения есть на всех уровнях – на федеральном, на региональном, на муниципальном. Они могут быть очень крупными или мелкими. Это такая картина-мозаика. Когда вы делаете мозаику – например, этот должен быть букет роз. А если бросить отдельные кусочки – что-то получится. Но что?
Если в качестве образца взять Черный квадрат – это просто. Но в любом случае картинка появляется из хаоса. Причём каждое решение является логичным для того, кто его принимает. Собственно говоря, в значительной степени такая система мешает экономическому росту. Почему?
При Советской власти так экономическая система и работала. Принимался набор проектов, складывался. Под этот набор проектов делался вариант динамики капиталовложений. Определялись приоритеты инвестиций. Дальше жизнь это балансировала. Вся неприятность в том, что в России – рыночная экономика. А инвестиции в значительной степени делались на основе рыночных принципов. Кроме государственных инвестиций есть частные инвестиции. Но и государственные корпорации – они тоже работают на рыночных принципах. И они существенным образом зависят от состояния спроса в стране – как частного, так и государственного. Основная победа заключается в том, что эта часть экономики находится в некотором недоумении. Она не понимает, что её ждёт. Это касается бизнеса всех уровней.
Скажем, если посмотреть последнее заседание съезда РСПП и выступления ведущих промышленников, людей которые контролируют значительную часть капиталов, – это бывшие олигархи – они не принимают политических решений. Они не грубят начальству, они вполне лояльны. Но они не понимают, какая будет политика. И они это требуют – объяснить, какая будет политика. В этом смысле есть элементы недоумения. Какие могут быть варианты развития экономической политики?
Что можно сделать, чтобы возобновить экономический рост в масштабах на уровне 5-7%? Собственно говоря, все понимают, что темпы менее 5-7% не обеспечат того экономического благополучия страны, которое ей необходимо. Не нужно забывать, что – мы об этом говорили – у нас очень низкий госдолг, и внешний, и внутренний. Но у нас есть другой долг – была оценка акад. Порфирьева. То, что мы в течение длительного времени не ремонтировали наши коммуникации, как магистральные, так и коммунальные, по его оценке, теперь необходимо потратить около 2 трлн. руб. только для того, чтобы удержаться от серьёзных техногенных безобразий.
Годовой объём инвестиций – 16-17 трлн., поэтому этого не надо пугаться. Но в чём разница? Если долги денежные, то их можно платить или не платить. Их можно реструктуризировать, отложить… Вам надо договориться с кредитором. С трубой – нельзя договориться. Гнилая труба – что ей ни говори, она лопнет. Дорога, которую вы не отремонтировали, хуже всего, дорога, которую вообще не построили… Страна имеет набор «долгов», которые мы вынуждены делать, чтобы нормально существовать.
Именно поэтому нам нужен достаточно высокий экономический рост. Если его не будет, то мы будем расплачиваться потреблением общества.
Вернёмся к началу. В макросмысле мы имеем идеальную ситуацию. Может быть, составители учебных руководств по макроэкономике, не так уж и неправы. Может, мы просто не исопльзуем эти возможности для экономического роста?
Приведу один из примеров. У нас сейчас 450 млрд. валютных резервов. По оценке д-ра Гусева, где-то 200 млрд. – это максимум, что нам нужно, чтобы обеспечить устойчивый критический импорт. 200 млрд – вроде как избыточные. Это лишние деньги, но использовать их нельзя, потому что будет известная голландская болезнь. Мы стерилизуем денежную массу… стандартно. Вкладываем в американские и европейские бумаги. С минимальной доходностью, но очень надёжные.
А можно их использовать внутри? А как? Мы дадим деньги, и если выпустим рубли – вдвое увеличится количество денег и увеличится инфляция. Если просто выдадим валютные кредиты – опять вместо импортозамещения мы садимся на импортную иглу. Беда!
Одновременно с этим мы говорим о необходимости развития несырьевого экспорта. Для того, чтобы был рост, чтобы российская экономика была конкурентоспособна, мы будем вводить цифровую экономику и прочие безобразия. Теперь смотрите. У нас экспорт из двух крупных разделов – это сырьевой экспорт, главным образом, энергетических ресурсов – это одна часть. Вторая часть – высокотехнологичный экспорт, вооружения. Дальше новая часть сырьевого экспорта – экспорт зерна. Что известно? Продажа продовольствия и энергии идёт за кэш. А что касается высокотехнологичного экспорта – и любого другого – он весь опосредствуется кредитом. Вы создаёте себе покупателя, вы организуете себе спрос. Собственно говоря, такой специфический рынок, как рынок вооружений, кроме политической составляющей, там все продажи опосредствуются кредитом покупателю. Понятно, что есть политическая составляющая в этих кредитах.
Наши экономисты говорят: чтобы экспортировать гражданскую технологическую продукцию, она должна быть очень высокого качества. Это наивное представление. Она должна быть конкурентоспособной.
Россия произвела некую качественную продукцию и бизнес европейский, американский говорит: эти ребята хорошо поработали, освободим им ниши на рынках… Всё же делается наоборот! Начинают вводить формальные и неформальные барьеры на пути. Да мы и сами этим занимаемся.
Какой способ преодоления барьеров? Один способ – судиться через ВТО и призывать к совести. Есть и другой способ – предоставление благоприятных коммерческих условий. Использование кредита. Надо сказать, что есть вполне успешный опыт европейских и американских компаний на российском рынке. Он заключается в продаже комбайнов Джон Дир. Россельмаш абсолютно казался беспомощным в этих условиях на внутреннем рынке. Таким образом, у нас есть возможность создать рынок сбыта российского машиностроения на 200 млрд. долл. – вопрос в том, что у нас нет такого объёма производства. Вы себе представьте, что власть объявляет, что тот банк, который создан под руководством Петра Фрадкова – такая структура есть, банк для кредитования внешней торговли – он получает ресурсы на 50-60 млрд. долл. Одно такое заявление создаст стимулы для внутренней экономики, существенно более высокие, чем всякие рейтинги уровня бизнеса в России.
Речь идёт о несколько иной политике, которая должна быть устроена по-другому. Власть не только объявляет, чего она хочет добиться, но и предлагает набор экономических мер, с помощью которых она хочет это сделать. В этом смысле сегодня такой подход имеет реальное наполнение. Набор мер, которые есть, позволяет такие меры использовать.
Мы не можем создать спроса больше, чем есть резервов, мы не умеем печатать ни доллары, ни евро. Но рубли-то умеем печатать. Речь не о разбрасывании кредита, а о работе спроса.
Чем должна отличаться нынешняя экономическая политика? Надо перестать бороться. Советская власть всё время боролась за коммунизм. Дурно кончилось. Мы сейчас боремся за рыночную экономику. Надо перестать этим заниматься. Рыночная экономика в России существует. Да, она непохожа на модель совершенной конкуренции. Но где она похожа? Задача в том, чтобы благополучно жить в системе, которую сделали. Тут есть проблема, которая не так просто устроена. И которая в России сейчас является наиболее острой. Это проблема кадров.
Если у вас система заключается в том, что вы добываете нефть, газ, металл, и это продаёте, всё остальное покупаете, включая оборудование для добычи всего этого, то у вас один набор специальностей. Самые главные люди – это люди, которые понимают, как купить и продать. Это не лозунг, это реальность. Если вы собираетесь жить другой жизнью – сами производить – то вам нужны другие люди, которые умеют производить. Это не значит, что не нужны люди, которые умеют торговать. Но соотношение меняется. А то, что мы называем ликвидностью, превращение торговцев в производителей и обратно – это не мгновенно. Опыт превращения инженеров в торговцев у нас есть – челноки 90-х гг. А из коммерсанта сделать сварщика вертикальных швов – гораздо сложнее. Если вообще возможно.
В действительности, сейчас новая политика сталкивается уже с дефицитом людей, которые умеют что-то производить. Дело сложное. Но.
Но у нас есть и позитивный опыт. У нас ровно такая же ситуация была в оборонном секторе. Он находился, мягко сказать, в полуразрушенном состоянии. Мы его реанимировали за 6-8 лет. Конечно, он и сейчас без недостатков. Но эти недостатки были и при Советской власти, они есть и у американцев и у европейцев. Но он реально существует и за последнее время качество этого сектора было проверено в реальных условиях. И поскольку это сделано, нет никаких проблем, почему бы этот опыт не повторить в реальном секторе экономики. На такой оптимистической ноте я хочу закончить. Сделаем перерыв, а потом обсуждение.
