InScience.News 27.08.2021
С начала 2020 года вся наша жизнь сильно изменилась: пандемия COVID-19 внесла в нее существенные коррективы. В том числе она ударила и по экономике. О социально-экономических прогнозах, проблемах и направлениях развития России в посткризисный период порталу рассказал Александр Широв, директор института народнохозяйственного прогнозирования РАН. Материал подготовлен в рамках специального проекта Российской академии наук и издания InScience.News.
— Александр Александрович, расскажите, пожалуйста, как корректно строить прогнозы социально-экономического развития страны, когда внезапно могут возникнуть такие непредвиденные обстоятельства, как пандемия?
— Мы живем в мире, будущего которого не знает никто. И нужно четко понимать, что научный прогноз не ставит своей главной задачей что-то «угадать». Он нужен для того, чтобы люди, принимающие решения в области экономической политики, могли оценить, к чему могут привести те или иные их действия. Хотя пандемия и стала обстоятельством, сильно изменившим условия нашей жизни, трудности, с которыми сталкивалась экономика России до нее, не исчезли. Поэтому главная задача на сегодняшний день – это переоценить проекты и планы, которые были в 2018-2019 годах, с учетом нынешней ситуации. Сейчас – на стадии постепенного выхода из кризиса – видно, что повестка, которая стояла ранее, возвращается: например, все та же неблагоприятная демографическая ситуация и технологическое отставание нашей экономики.
— Вы упомянули некоторые сложности и проблемы экономики России, которые существуют уже не один год. Какие Вы можете назвать ключевыми?
— Вскользь я их уже упомянул. Первое – это негативная демографическая ситуация. Демография – это основа всего: с отрицательным демографическим трендом мы, например, не можем себе позволить развивать трудоемкие сектора экономики. Второе – это технологическое отставание от лидеров мировой экономики, в первую очередь – от развитых стран. За это нам приходится платить довольно высокую цену: сегодня Россия достаточно сильно зависима от импорта высокотехнологичных товаров. Третья проблема связана с тем, что за последние 30 лет уровень жизни хоть и вырос, но вместе с ним сильно увеличилась и дифференциация населения по доходам. Это тоже замедляет экономический рост. Ведь если бóльшую часть своих доходов целый ряд групп населения тратит на продовольствие и бытовые нужды, то достаточно трудно развивать сферу более качественных товаров и услуг. На них просто не будет достаточного спроса.
— Какие типы прогнозов существуют? Полагаю, в экономике должны быть «оптимистичные» и «пессимистичные» варианты.
— Прогнозирование бывает разным. Основное направление и цель прогнозов, как я уже говорил, – это обосновать те или иные меры экономической политики. Но есть и прогнозы совершенно другого типа. Например, Министерство экономического развития РФ выпускает прогноз, который нацелен на сопровождение бюджетного процесса и является важным дополнением к федеральному бюджету на очередной трехлетний период. Кроме того, можно разделить прогнозы по сферам: социально-экономические, демографические, технологические. В целом, набор инструментов прогнозирования и различных типов прогнозов очень обширный.
— Давайте перейдем непосредственно к теме, связанной с развитием российской экономики после COVID-19. Какие, на Ваш взгляд, наиболее значимые последствия пандемии? Какие сферы экономики пострадали больше всего?
— По нашим оценкам, в апреле 2021 года по показателям объема ВВП мы уже вышли из кризиса. С другой стороны, мы видим, что кризис, вызванный COVID-19, особый. Он сильно отличается от тех, с которыми Россия и мировая экономика сталкивались в прошлые годы. Все они, в той или иной степени, были связаны с цикличностью бизнес-процессов: сначала мы видели бурный рост экономики, затем происходила стабилизация, затем – постепенное затухание и в конце концов кризис. Кризис 2020 года никак не был связан с бизнес-циклом. Его основная причина – локдаун: по всему миру, когда большая часть мировой экономической активности на некоторый период была приостановлена. Это привело к снижению потребления и так называемому «экономическому шоку». В России на два месяца (апрель и май 2020) практически замерла вся торговля непродовольственными товарами. Сильно пострадала, сфера услуг: гостиницы, рестораны, транспорт. В меньшей степени пандемия затронула те такие сектора экономики как сельское хозяйство, строительство, оборонно-промышленный комплекс, где жесткость ограничительных мер была не так сильна.
На сегодняшний день осталось только два последствия кризиса, которые можно считать наиболее важными. Первое – реальные доходы населения в 2020 году снизились и до сих пор не вернулись на прежний уровень. Второе и, пожалуй, самое негативное – значительный прирост уровня смертности. Так, суммарно за 2020-2021 гг. население России сократится более чем на миллион человек.
— В разгар локдауна большое внимание было обращено на состояние бизнеса. Правительство РФ приняло целый ряд мер по его поддержке. Насколько они оказались эффективными и можно ли говорить, что они поддержали экономику? В какой мере?
— Безусловно, они поддержали экономику и способствовали такому быстрому восстановлению ВВП страны, которое мы наблюдаем (всего за один год). Чтобы оценить, насколько важным был пакет принятых Правительством антикризисных мер, достаточно сказать, что в 2020 году расходы были примерно на 25% выше, чем в 2019 году. Разница – это и есть та самая государственная поддержка. Понятно, что наше Правительство финансово помогало бизнесу меньше, чем в развитых странах или, например в Китае, но все равно поддержка была существенной. Но основная проблема состояла в том, что Правительство могло оказать поддержку только легально действующим предприятиям, соответствующим целому ряду требований. В этом случае самую слабую поддержку получили индивидуальные предприниматели, а также «серый» сектор экономики. Сейчас антикризисные меры постепенно сворачиваются, но, возможно, такое решение несколько преждевременно. Необходима серьезная и многосторонняя оценка того, насколько экономика уже оправилась от кризиса и может ли она развиваться без существенных мер государственной поддержки.
— Какие Вы видите сложности при восстановлении экономики России после кризиса? Есть ли конкретные направления и задачи антикризисной политики на разные сроки (5, 10, 15 лет)?
— Очевидно, что если экономика дошла до докризисного уровня, то потенциал дальнейшего быстрого роста фактически исчерпан. То есть сейчас мы можем вернуться, например, в состояние 2019 года. Тогда рост экономики был не впечатляющий, и проблема состоит в том, как преодолеть замедляющие его сложности и ловушки. Пока мы видим, что ситуация с доходами населения радикально не улучшается, но при этом есть тенденции к ужесточению бюджетной и кредитной политики. В таких условиях главная проблема, которая может возникнуть, – это одновременное давление со стороны бюджетно-кредитной политики и замедление темпов экономического роста просто по причине того, что восстановление экономики закончилось. Сочетание этих двух трендов еще больше может замедлить рост в 2022 году. А этого очень не хотелось бы.
— Изменились ли каким-то образом основные векторы развития России из-за пандемии? Например, насколько приблизились или отдалились сферы интересов нашей страны от стратегии устойчивого развития, предложенной Организацией Объединённых Наций? Насколько успешно реализуется эта стратегия в нашей стране сегодня?
— По одному направлению стратегии устойчивого развития мы очень сильно ускорились. Я имею в виду климат, поскольку сейчас у нас идет активная работа над стратегией по снижению уровня выбросов парниковых газов до 2050 года. Кроме того, в Правительстве создан ряд рабочих групп, которые занимаются влиянием экологической ситуации на экономику России. Внимание к этому направлению сильно выросло за последний год. Можно даже сказать, что оно вышло на первый план.
— Это как-то связано с пандемией, или еще раньше были предпосылки к развитию экологического направления?
— Климатическая повестка, на самом деле, развивается постепенно уже много лет и давно уже стала важным фактором мировой экономики. Пандемия немного стимулировала ее, потому что все факторы, которые могли как-то влиять на экономическую динамику, стали очень востребованы. А климатическая повестка – это направление, связанное с изменениями в структуре формирования доходов, генерации электроэнергии, производства многих видов продукции и существенных сдвигов в мировой торговле.
Другое очень важное направление устойчивого развития – это, конечно, система здравоохранения. На сегодняшний день не вызывает сомнений, что до пандемии система здравоохранения как в России, так и в Европе, была несовершенна. Когда она столкнулась с таким серьезным вызовом, как COVID-19, пришло понимание того, что необходимо перестраивать полностью всю систему. Неудивительно, что в это направление сильно сдвинулись объемы затрат, в том числе бюджетных. Важно отметить, что это общемировая тенденция: она наблюдается не только в России.
И последнее, на что хочется обратить внимание: пандемия сильно повлияла на глобальные производственные цепочки: мы увидели определенные разрывы на самых разных мировых рынках, например в сфере электронных компонентов. Поэтому на будущее необходимо учитывать, что подобные кризисы сильно влияют как на структуру производства, так и на географию поставок.
— Какие есть стратегии восстановления всех нарушенных «цепочек» и международных, в том числе торговых, отношений?
— Во-первых, это диверсификация выпуска, чтобы конкретное производство не было сосредоточено в какой-либо одной стране. Во-вторых, большее распределение этих цепочек по мировой экономике. По этому вопросу сейчас наблюдается иная тенденция: мы наблюдаем некоторое торможение процессов глобализации, поскольку крупные региональные объединения, такие как Европейский союз, объединения вокруг США и Китая, стараются сформировать собственные обособленные цепочки.
— Привела ли торговая «изоляция» к подъему отечественного производства?
— Про изоляцию говорить не совсем корректно. Есть санкции, которые охватывают, в первую очередь, высокотехнологичные сектора экономики. Безусловно, некоторый импульс к импортозамещению есть. Но нужно понимать, что современная российская экономика не может быть абсолютно автономной. В какой-то степени мы должны пользоваться импортными комплектующими и оборудованием. Вопрос только в пропорции: производить все самим бессмысленно, но при этом импортировать простые, доступные для самостоятельного производства вещи тоже не нужно. Ведь таким образом мы отдаем часть своих доходов и самое главное – продлеваем свое технологическое отставание и зависимость от развитых стран.
— Одинаково ли повлияла пандемия на состояние различных регионов России? Вероятно, кто-то справляется с трудностями лучше, а кто-то хуже? Есть ли различия в стратегиях восстановления региональной экономики?
— Ситуация зависела от двух факторов: первое – от местоположения региона, и второе – от того, какие у него есть возможности. Ясно, что если мы говорим о крупных агломерациях (Москва и Санкт-Петербург), то у них больше возможностей, хотя и заболевших здесь было больше. Поэтому пусть они и потеряли в сфере непроизводственных услуг во время локдауна, эти потери были меньше, чем в других регионах. Ведь тот объем ресурсов, которыми они обладают, позволяет им гибко реагировать на любые негативные ситуации. Состояние других регионов во многом зависело от того, какие сферы экономики в них были ведущими до пандемии. Как я уже упоминал, наименее пострадавшими секторами стали сельское хозяйство, оборонно-промышленный комплекс и строительство. И соответственно, в тех регионах, где развиты такого рода производства, ситуация была лучше. Так, например, оборонно-промышленные предприятия поддержали экономику Тульской и Иркутской области.
— Учитывая, что последние 10 лет среднегодовые темпы роста российской экономики не превышали 1%, сейчас основной задачей стало ускорение этой динамики. Какие при этом основные риски развития экономики можно спрогнозировать?
— Скорее всего, по 2021 году мы получим экономический рост более 4%. То есть это выше тех целей, которые мы перед собой ставим (3% в год). Но нужно понимать, что это показатель относительно кризисного прошлого года. И очень важно, чтобы мы смогли на этой растущей траектории задержаться. Поскольку, если экономика растет, получить на следующий год более высокие темпы проще, чем если в ней нет никакой динамики. Ключевых факторов, которые определяют развитие экономики, два. Первый – это спрос населения: он обеспечивает примерно 50% ВВП. Но при этом в России его сильно ограничивает разрыв в доходах населения и крайне низкий их уровень почти у половины населения. Пока эта проблема актуальна, сложно рассчитывать на то, что экономика будет развиваться быстро. Второй фактор – это инвестиции. В этой сфере государство активно реализует несколько крупных комплексных проектов. Но, помимо этого, требуется, чтобы в инвестиционной деятельности участвовал и бизнес. А для этого бизнес должен видеть спрос. И тут мы возвращаемся к первому фактору: ведь если не увеличить уровень доходов, то население не сможет предъявить необходимый спрос на товары и услуги. Поэтому такая связка «спрос населения – инвестиции» очень важна. Это, правда, непростая задача, но без ее решения не получится обеспечить высокие темпы роста экономики.
