Интервью с зам.директора Института, д.э.н. Д.Б. Кувалиным
– В течение последних 8-9 месяцев Институт активно работает над тематикой, связанной с развитием Дальнего Востока России. Расскажите, пожалуйста, об этой работе.
– Довольно хорошо известно, что в результате неудачных реформаторских упражнений и вызванного ими экономического кризиса, Дальний Восток оказался одной из наиболее пострадавших, если не самой пострадавшей территорией России. Достаточно сказать, что с 1990 года численность населения Дальневосточного федерального округа сократилась на 22%. Иными словами, оттуда навсегда уехал каждый пятый житель. Уезжали люди, конечно, не из-за тяги к путешествиям, а из-за того, что на Дальнем Востоке упал уровень жизни, резко сократилось число привлекательных рабочих мест, возникли проблемы со здравоохранением, с качеством обучения детей и так далее.
Можно, конечно, говорить, что это был отток населения по объективным причинам, которые сложились в новых рыночных условиях, в рамках новой системы цен. Некоторые предприятия, в том числе градообразующие, были расположены на отдаленных территориях. Производство там столкнулось с быстрым ростом издержек, предприятия оказались неконкурентоспособными и закрывались.
Однако об объективности этих процессов можно спорить. Если бы эти предприятия не лишились бы в мгновенье ока своих накоплений и оборотных средств в начале 1992 года, если бы так быстро не выросло налоговое бремя и если бы была оказана помощь в реструктуризации производства, тогда бы предприятия получили бы время и ресурсы на адаптацию и, глядишь бы, многие из них бы выжили. Эта гипотеза вполне правдоподобна хотя бы потому, что в наше время на Дальнем Востоке запускаются новые предприятия аналогичного профиля и оказываются вполне способными к рентабельному существованию, хотя объективно высокие издержки производства никуда не делись.
Как бы то ни было, в те годы пришлось массово вывозить население с дальневосточных «северов». И не только с «северов». Хотя «вывозить» – это, наверное, неправильное слово: как правило, население в этих ситуациях спасалось в основном собственными силами. Помощь государства в части организации выезда населения в более благополучные районы была в те годы минимальной. Правда, крупные компании делали для вывоза своих бывших сотрудников несколько больше. У некоторых предприятий были корпоративные программы по вывозу пенсионеров, инвалидов и т.п. Но в целом процесс в значительной степени напоминал паническое бегство, особенно в регионах Крайнего Севера.
– Это началось в 90-е годы?
– Да, и инерция этого процесса была очень длительной. Более того, отток населения существует до сих пор. Численность населения восточных регионов России сокращалась и в 2011, и в 2012 годах. К чисто демографическим процессам – превышению смертности над рождаемостью – там еще миграционный отток добавляется.
Правда, справедливости ради надо сказать, что в последние годы этот отток измеряется тысячами людей в год, а когда-то измерялся десятками и даже сотнями тысяч в год. Иначе говоря, сейчас ситуация несколько выправилась.
– Предыдущая Программа по развитию Дальнего Востока охватывала период с 1996 по 2010 годы. Насколько она выполнена? И чем принципиально отличается новая Программа?
-Этих программ было как минимум несколько. Их пытались разрабатывать как на федеральном уровне, так и на самом Дальнем Востоке. Но масштаб реального финансирования этих программ, особенно в 90-е годы, был минимальным. Полпред Президента по Дальневосточному федеральному округу Виктор Иванович Ишаев лучше знает эти цифры, он часто их озвучивает. А порядок выполнения обязательств по финансированию программ был примерно следующим: в 90-е годы – меньше чем на 10%, а в дальнейшем – менее чем на 50%. В любом случае ни одна из этих программ не была выполнена ни с точки зрения финансирования, ни с точки зрения реализации запланированных мероприятий. В общем, эти программы не смогли переломить ситуацию и сократить экономическое отставание Дальнего Востока.
Кстати, факт отставания не очень хорошо известен широкой публике. Номинально доходы населения на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири не ниже, чем доходы в Центральной России. Согласно статистике зарплаты на востоке России даже чуть выше. Но проблема в том, что там и цены гораздо выше, а соответственно – и стоимость жизни. По расчетам нашего Института, учитывающим это обстоятельство, реальные доходы населения Дальнего Востока и Забайкалья на 20-25% ниже, чем в среднем по России.
А если сравнивать не только по потребительской корзине, а еще и с учетом того, что транспортные расходы населения для поддержания семейных и прочих гуманитарных связей там в разы больше, чем в других регионах России, то вполне можно говорить и о 30%-ном отставании по реальному уровню жизни.
Именно этим, в сущности, и объясняется продолжение оттока населения. При всем своем дальневосточном патриотизме, люди понимают, что, как ни крути, все-таки сейчас в западных регионах России жить и получше, и попроще, и покомфортнее.
– А какие еще есть причины оттока населения?
– Еще один важный мотив заключается в том, что родители хотят дать детям хорошее образование и повысить их шансы на достойную карьеру, но на Дальнем Востоке образовательные и карьерные возможности в целом пока ниже, чем в центральной России.
– То есть, они уезжают получать образование, учатся в другом месте, а обратно…
– … не возвращаются. Такое поведение детей часто и родители поощряют. Это логично, ведь они желают своим детям лучшего будущего.
Понятно, что эту ситуацию надо переламывать. Потому что все это ведет к деградации Дальнего Востока, к окончательному его превращению в отстающий регион.
Впрочем, здесь я должен сделать одну оговорку. Степень серьезности проблем и степень экономического благополучия в разных районах Дальнего Востока разная. Где-то есть вполне успешные предприятия, и даже целые благополучные города с примыкающими к ним районами – вдоль южной границы, вблизи морских портов и так далее. А где-то ухудшение ситуации не прекращается: производство продолжает падать, люди уезжают, инфраструктура разваливается. Дальний Восток рассыпался на мало связанные между собой анклавы с совершенно разным уровнем жизни и экономического развития. Это само по себе не очень хорошо.
Кроме того, надо, конечно, вспомнить такую традиционную проблему Дальнего Востока, как крайняя неразвитость транспортной сети. Особенно трудно приходится жителям и предприятиям изолированных территорий. Камчатка, Чукотка, Магаданская область, Сахалин сообщаются с «большой землей» только по воздуху или по морю, а это либо очень дорого, либо очень медленно. Правда, в настоящее время уже функционируют некоторые государственные программы по субсидированию авиаперевозок на дальневосточных территориях, но в целом они маломасштабны и всех проблем не решают. В результате экономические и гуманитарные связи затруднены, и это тоже не стимулирует людей оставаться на Дальнем Востоке и приезжать туда на постоянную работу.
Но давайте не будем сводить разговор к набору жалоб на жизнь. Хорошо известно, что Дальний Восток – это, прежде всего, регион огромных возможностей. Все знают, насколько богаты тамошние природные ресурсы. Это и запасы углеводородов, и драгоценные металлы, и алмазы, и многое другое. Например, на территории Дальнего Востока и Байкальского региона находится свыше 80% балансовых запасов российских алмазов, более 50% российских запасов урановых руд, четверть национальных запасов редкоземельных металлов. А еще есть много угля, полиметаллических руд, железорудного сырья и т.д.
Часть этих запасов уже начали осваивать. В частности, Дальний Восток и Байкальский регион обеспечивают две трети добычи российского золота. Сегодняшняя добыча нефти и газа в восточных регионах страны пока составляет 4-5% от общероссийских объемов, но уже в скором будущем эта доля должна заметно вырасти за счет освоения новых месторождений.
Особое значение имеют местные биоресурсы, в частности, знаменитая дальневосточная рыба. Дальний Восток – это основная «рыбная житница» страны уже сейчас, в настоящее время там добывается около 70% отечественной рыбы и морепродуктов. Очень значительны и лесные ресурсы Дальнего Востока. Там находится более четверти российских запасов древесины, а с учетом Байкальского региона – около половины.
Кроме того, сейчас любят говорить о ресурсе нетронутых территорий, о заповедных землях, где можно вести уникальные научные и природоохранные исследования, о территориях с рекреационными возможностями и т.д. Таких территорий на Дальнем Востоке очень много. Более, чем где-либо в России, а, возможно, чем где-либо в мире. Один Байкал чего стоит.
И весь этот огромный потенциал, конечно же, может и должен быть использован. Поэтому вполне логично ставить вопрос о том, что Дальний Восток необходимо превратить в локомотив роста для всей российской экономики.
Есть и другие обстоятельства, которые позволяют говорить о целесообразности превращения Дальнего Востока в один из регионов-лидеров.
Во-первых, глобальная экономическая ситуация сегодня такова, что именно Дальний Восток и Восточная Сибирь граничат с наиболее быстро развивающимися экономиками мира. Это и Китай, и Южная Корея, и страны Юго-Восточной Азии и прочие государства Азиатско-Тихоокеанского региона. Сейчас это наиболее динамичный регион глобальной экономики. Его растущие рынки обеспечивают быстрое увеличение спроса, в том числе и на продукцию российского производства. И это хороший шанс для того, чтобы превратить восточные регионы России в полноценные вагоны большого и быстро едущего поезда.
Во-вторых, следует учесть, что на Дальнем Востоке уже имеются значительные основные фонды, а также инфраструктура и трудовые ресурсы. Пусть это развито пока в недостаточной степени, но все-таки это и не голое место. Как ни разоряли промышленный потенциал Дальнего Востока в 1990-е годы, как ни деградировал тамошний производственный аппарат, многое все-таки еще сохранилось.
Здесь речь идет, прежде всего, конечно, о населении. Пятая часть уехала, но четыре пятых остались же! Это люди, вполне адаптированные к жизни в регионе, большинство из них – искренние патриоты Дальнего Востока. Там много квалифицированных работников. Конечно, их потенциал надо использовать.
И с основными фондами не все безнадежно. Вот недавно наконец-то достроили автомобильную дорогу Чита-Хабаровск. Иными словами, Дальний Восток соединили с остальной Россией нормальной автомагистралью, причем, как говорят свидетели, по качеству сейчас это одна из лучших дорог в России. Еще ввели в действие новые трубопроводы, занимаются реконструкцией железнодорожной инфраструктуры (хотя пока и слишком медленно).
На мой взгляд, в целом очень неплохо выглядят и итоги подготовки к саммиту АТЭС. Все-таки транспортную и инженерную инфраструктуру города Владивостока довольно значительно улучшили. Появились новые мосты, новые дороги, новые электростанции, переведенные к тому же с низкокачественных видов топлива на газ. Это довольно сильно улучшило транспортную и жилищно-коммунальную ситуацию в городе. Соединение основной территории города с островом Русским посредством шестиполосного моста создало отличное пространство для долгосрочного развития Владивостока. В общем и целом мне, как человеку совершенно стороннему, все это понравилось. Можно, конечно, говорить о слишком высокой цене этих результатов… Вопрос о цене всегда будет спорным – достаточно вспомнить дореволюционные споры о цене строительства Транссиба. Однако факт остается фактом – новые мосты и дороги действуют, по трубопроводам идут нефть и газ, новые электростанции вырабатывают энергию, объем загрязнений и выбросов снизился – что в воздух, что в море. И так же, как в свое время Транссиб, эти объекты в будущем себя многократно окупят.
Поэтому мне кажется, что развитие Дальнего Востока и Байкальского региона в таком ключе – это верное направление.
– На это и нацелена новая Программа?
– Да, мы перед этим говорили об общих идеях по поводу востока страны, но сейчас надо сказать о намерениях государства превратить эти идеи в конкретные долгосрочные планы развития. В частности, в данный момент подходит к концу разработка Государственной программы развития Дальнего Востока и Байкальского региона на период до 2025 года. Наш Институт принимает в этой работе активное участие. Наша обязанность в основном заключается в проведении макроэкономических прогнозных расчетов и экономическом анализе некоторых содержательных сюжетов. Иными словами, мы пытаемся показать в числах, что произойдет с социально-экономическими характеристиками макрорегиона и его составных частей при различных сценариях развития. В своих расчетах мы отталкиваемся в первую очередь от возможных вариантов инвестиционной политики государства и поведения негосударственных инвесторов.
Наши основные содержательные соображения по этому поводу таковы. В обозримом будущем, особенно учитывая те провалы, которые случились в недавнем прошлом, лидирующую роль в развитии Дальнего Востока должно играть государство. Только этот подход способен обеспечить достаточно быстрый возврат восточных территорий России на траекторию устойчивого развития.
Во-первых, механизмы экономического самодействия – рыночные механизмы – смогут нормально заработать только после возврата Дальнему Востоку довольно существенных социальных долгов и устранения наиболее вопиющих структурных диспропорций. Если нет инфраструктуры – транспортной, инженерной, энергетической – не будет частный бизнес заниматься ее созданием.
– То есть они приходят на что-то готовое?
– Да, Вы совершенно правы. Частный бизнес, чтобы сохранить свои издержки на приемлемом уровне, всегда стремится избежать расходов на создание необходимой инфраструктуры и обычно пытается воспользоваться уже построенными сетями и коммуникациями. В общем, в регионе, где с инфраструктурой и так плохо, никто кроме государства не будет активно развивать инфраструктуру. А без инфраструктуры и в производство никто толком вкладываться не будет.
Здесь, правда, можно исключить проекты, осуществление которых экономически выгодно и рентабельно даже без наличия развитой инфраструктуры. Это, например, разработка богатых месторождений ценных полезных ископаемых в случаях, когда объем перевозок относительно невелик, особенно в части готовой продукции, а цена этой продукции высока. Золото – хороший пример. Здесь и без участия государства могут пойти инвестиции.
Однако если мы хотим иметь нормальное сбалансированное гармоничное развитие всех секторов экономики и всех территорий, то мы должны, прежде всего, создать инфраструктуру. Да и денежные ресурсы, необходимые для масштабного инфраструктурного строительства, как мы знаем, в нашей стране сосредоточены в основном в руках государства.
-А что еще сдерживает инвестиционные планы частного бизнеса?
– Существует, во-вторых, проблема доверия и оценки рисков. Конечно же, частный инвестор и психологически не пойдет на Дальний Восток (во всяком случае, массово не пойдет) раньше, чем государство. Какой же частник будет вкладываться, если государство не хочет этого делать? Почему он должен рисковать, если государство не рискует? Так что в данном случае активная инвестиционная политика государства – это позитивный сигнал для прочего бизнеса. И с этой точки зрения разработка Госпрограммы, повторю, тоже совершенно правильный шаг.
– Ключевой вопрос, как всегда – масштабы финансирования?
– Как раз наша задача и заключалась в том, чтобы попытаться оценить, что будет происходить с Дальним Востоком при тех или иных масштабах финансирования инвестиций. Потому что – сколько дадут денег на госпрограмму, столько в результате и будет сделано. Больше дадут – больше мероприятий будет выполнено, больше объектов будет построено. Меньше дадут – меньше будет сделано. Кроме того, понятно, что от деятельности как государства, так и от последующей деятельности частного бизнеса зависят масштаб доходов населения и развитие социальной сферы.
Все взаимосвязано, цепляется одно за другое. Если уровень комфортности будет сопоставим со среднероссийским, доходы будут хотя бы не ниже среднероссийских – по факту, а не по номиналу – люди перестанут уезжать с Дальнего Востока, и развитие этой территории получит новый импульс. Следовательно, в регионе необходимо обеспечить опережающий рост и доходов населения, и развития социальной сферы.
– Это главная задача?
– Да, это на самом деле главная задача. Вопрос демографии, численности населения в данном случае именно на первом месте. Он важнее, чем даже вопрос о динамике производства и достижении тех или иных макроэкономических показателей. Потому что мы говорим о развитии региона, основной проблемой которого является нехватка рабочих рук.
– А есть ли расчеты?
– Да. По нашим расчетам, современные ресурсные возможности России вполне позволяют обеспечивать опережающее развитие Дальнего Востока и Байкальского региона. В том числе и в части доходов населения: мы считаем, что уже к 2025 году номинальные доходы населения Дальнего Востока можно вывести на уровень +30% по отношению к среднероссийским. С учетом разницы в ценах это будет означать, что реальные доходы на востоке России и в среднем по стране будут примерно равны. Кроме того, ресурсов должно хватить и на быстрое развитие дальневосточной инфраструктуры, и на развитие новых секторов экономики, в том числе обрабатывающих и перерабатывающих производств, сельского хозяйства, рыболовства, туризма, социальной сферы.
Но сейчас, как всегда, возникают дискуссии уже на уровне федеральных ведомств. Понятно, что есть ведомства, которые заинтересованы в ограничении планируемых расходов на госпрограмму. Поэтому нам придется искать дополнительные аргументы и доказывать, что деньги на развитие Дальнего Востока все-таки надо дать в должном количестве.
– В каком именно объеме?
– Прежде всего, необходимо отметить, что в наших оценках мы отталкивались от объема инвестиций, которые должны финансироваться государством – федеральным бюджетом и бюджетами регионов. (Хочу напомнить, что инвестиции надо отличать от текущих расходов государственных бюджетов всех уровней на оплату разного рода текущих нужд – зарплат бюджетников, субсидий по линии ЖКХ и социальной сферы, субсидий муниципалитетам и т.п.)
При этом следует учитывать, что государственное финансирование инвестиций на Дальнем Востоке и в Байкальском регионе идет по разным каналам. Помимо той Государственной программы по Дальнему Востоку, которая разрабатывается в данный момент, есть еще ведомственные федеральные целевые программы. Эти программы нацелены на решение общероссийских задач, и в составе каждой из них также можно найти планы по инвестированию в создание тех или иных объектов на Дальнем Востоке.
Что касается наших расчетов, то мы попытались сделать обобщающие оценки именно для госпрограммы развития Дальнего Востока и Байкальского региона. Из наших прогнозных расчетов следует, что минимально допустимые объемы федеральных инвестиций на территорию Дальнего Востока и Забайкалья должны составить примерно 2,2 триллиона рублей в период с 2013 г. по 2025 г. Расчеты показывают, что этот объем инвестиций обеспечит Дальнему Востоку примерно такие же темпы роста экономики, как и в среднем по России.
Такое развитие событий трудно считать хорошим, потому что мы только что с вами говорили о крайней необходимости опережающего роста на востоке страны. Но это, по крайней мере, не будет означать ускорения негативных тенденций на Дальнем Востоке.
А тот объем инвестиций из федерального бюджета, который, с нашей точки зрения, поможет решить все основные задачи Дальнего Востока и Байкальского региона в период до 2025 года, должен быть равен 5,7 трлн. рублей. Иными словами, это почти в 3 раза больше, чем по «минимально допустимому» варианту.
Разумеется, проблемы с привлечением таких масштабных ресурсов из госбюджета возникнут. Дальний Восток – это не единственный макрорегион России, и для развития других территорий тоже нужны деньги. Как между всеми этими территориями России распределить достаточно ограниченные финансовые ресурсы – это вопрос, решить который очень нелегко. И здесь осторожную позицию Минфина вполне можно понять.
Однако, как заметил недавно академик Ивантер, загвоздка в том, что если мы не решимся на траты сегодня, завтра и послезавтра на решение тех же самых проблем Дальнего Востока тратить придется гораздо больше
Поэтому если удастся выделить 5,7 триллиона рублей на развитие Дальнего Востока и Байкальского региона, то это будет здорово. Потому что тогда можно будет надеяться на реальный перелом в судьбе восточных регионов России.
– Каковы же эти первостепенные ключевые задачи?
– К числу этих ключевых задач я бы отнес следующие.
Во-первых, это принципиальное улучшение транспортной ситуации на Дальнем Востоке. В данном случае речь идет, прежде всего, о коренной модернизации железнодорожной инфраструктуры, которая должна включать в себя строительство второго пути на БАМе; организацию более скоростного движения на Транссибе, в том числе за счет строительства новых путей; строительство железнодорожного перехода на Сахалин; строительство походов к Транскорейской железнодорожной магистрали. Необходимо также масштабное строительство новых и реконструкция старых портов на тихоокеанском побережье.
Может быть, и Севморпуть начнет быстро развиваться, особенно если льды продолжат таять. Хотя это более тяжелая задача.
Кроме того, на востоке необходимо развивать сеть автомобильных дорог. Как магистральных, так и местных.
Если эти задачи будут решены, Россия может стать важным игроком – гораздо более важным, чем сейчас – на рынке международных транзитных перевозок. Ну и возможности для создания новых производств на территории Дальнего Востока и Байкальского региона тоже, конечно, значительно увеличатся.
Во-вторых, первоочередной задачей, конечно же, является опережающее по отношению к среднероссийским показателям увеличение доходов населения и развитие социальной сферы.
В-третьих, это строительство новых предприятий по переработке и обработке сырья. Например, Роснефть в ближайшее время собирается строить новый нефтехимический комплекс на берегу Тихого океана, ориентированный на рынки азиатско-тихоокеанского региона. Это значит, что добавленная стоимость, производимая на территории России, существенно вырастет. При прочих равных условиях производить и вывозить за рубеж продукцию с высокой степенью переработки выгоднее, чем гнать на экспорт рядовое сырье – ту же сырую нефть. В том числе с точки зрения развития региона-производителя.
Полный набор задач можно будет прочитать в самой Госпрограмме, но поверьте мне на слово – он очень обширен и число планируемых к вводу новых объектов составляет сотни и даже тысячи, если учитывать не только крупные.
– Ну, это при самом благоприятном решении о финансировании. А при других вариантах решения?
– Да, возможно, 5,7 триллионов рублей в итоге и не дадут. Но мы обсчитывали и промежуточные варианты. Например, сценарий, предусматривающий федеральные инвестиции в размере 3,8-3,9 трлн. рублей. Этот вариант исходит из того, что будет профинансирована в полном объеме планируемая федеральная целевая программа по Дальнему Востоку, а также будет выделено финансирование, необходимое для выполнения всех уже сделанных поручений Президента и Правительства по развитию макрорегиона. Ведь в иерархии бюрократических правил это очень важные документы – Поручение Президента, Поручение Правительства… Их принято в общем и целом выполнять, и потому они считаются достаточно серьезными обязательствами государства в части финансирования.
Так вот, чтобы профинансировать Поручения по Дальнему Востоку, необходимо, как оценивают эксперты, примерно 3,8-3,9 трлн. рублей. Конечно, это ниже желательной величины, но все-таки этот вариант тоже обеспечит опережающее развитие Дальнего Востока. Хотя, может быть, не теми темпами, какими мы бы хотели.
– Это будет просто медленнее или же от чего-то придется отказываться?
– Это будет и чуть-чуть медленнее, и от чего-то придется отказываться. На самом деле эти два понятия взаимосвязаны. Если мы чего-то не построили, то да, темпы прироста валового регионального продукта у нас автоматически снижаются.
Мы считаем, что если хотя бы этот промежуточный вариант удастся реализовать, уже будет неплохо. Это обеспечит решение некоторых острейших проблем. Причем не только макроэкономических, но и социальных. И геополитических. Кроме того, это должно сыграть положительную роль для России в целом. Мне идея превращения Дальнего Востока и Байкальского региона в локомотив роста для всей российской экономики кажется очень даже разумной.
Более того, рынок Дальнего Востока может стать очень неплохим компенсатором для российских производителей в случае повтора кризисных явлений в мировой экономике. Один из наилучших способов борьбы с такими кризисами – это расширение внутреннего спроса, когда продукция наших экспортеров, которая не находит сбыта на внешних рынках, может быть использована внутри страны. Для этой цели хорошо подходят как раз масштабные инфраструктурные проекты, в рамках которых невостребованные за рубежом металл и цемент пойдут на изготовление строительных конструкций, новых зданий, сооружений, машин и оборудования, рельсов, мостов и т.д.
– Вы рассказали в общем и целом о замысле развития Дальнего Востока, о замысле, который заложен в проект Госпрограммы, назвали некоторые оценки и числа. А когда Программа должна обсуждаться и приниматься? Когда будет решение?
– Программа обсуждается уже не первый год. Весной прошлого года было создано специальное министерство по развитию Дальнего Востока России – Минвостокразвития. Как раз этому министерству и поручили разработку Госпрограммы после того, как ее сдачу в Правительство дважды провалили.
Причем, надо подчеркнуть, что впервые за последние десятилетия разрабатывается государственная программа именно по развитию макрорегиона. Раньше государственные программы были либо сугубо отраслевыми, либо затрагивали совсем небольшие изолированные территории. Например, есть федеральная целевая программа по развитию Курильских островов или Калининградской области. Но первый раз такой был взят в разработку такой крупный и разнородный макрорегион.
И это хорошо. Потому что чисто отраслевые программы нацелены на решение достаточно частных проблем. Например: «Мы развиваем только фармацевтическую и медицинскую промышленность, а остальные проблемы вашего региона нас не касаются». А Госпрограмма Дальнего Востока и Байкальского региона пытается рассматривать проблемы большой территории в комплексе.
Разработка этой программы началась в ноябре-декабре 2012 года, а сейчас она уже миновала стадию первичного согласования с министерствами, ведомствами, прошла рецензирование со стороны экспертного сообщества, бизнеса и т.д. 2 апреля 2013 года премьер-министр подписал эту программу, дав ей при этом весьма положительную оценку. Но все равно предстоит еще один раунд согласований с ведомствами и субъектами федерации по спискам мероприятий и суммам бюджетного финансирования.
– А какие идеи нашего Института в программе оказались востребованы?
– Мы рассмотрели 5 основных вариантов развития, и построили соответствующие сценарные прогнозы для макрорегиона. Это расчеты Марата Узякова и Александра Широва.
Давайте посмотрим на график 1. Эти кривые показывают, во сколько раз валовый региональный продукт Дальнего Востока и Байкальского региона вырастет к 2025 году при тех или иных сценариях финансирования программы.
Как Вы видите, все кривые идут вверх, даже кривая чисто инерционного сценария, который рассчитан из предположения, что макрорегион вообще никаких государственных инвестиций не получит. Но поскольку уже какие-то вложения были сделаны, уже какие-то новые производства в последние годы были запущены, и вообще в экономике всегда есть какая-то инерция развития (хотя бы потому, что кроме федеральных инвестиций бывают и другие разновидности капиталовложений), то рост производства не будет останавливаться. Темп будет невысок, но динамика останется положительной, обеспечивая к 2025 г. рост ВРП в 1,29 раза. А при выделении из федерального бюджета 5,7 трлн.руб. на инвестиции валовый региональный продукт Дальнего Востока и Байкальского региона к 2025 г. вырастет уже в 2,57 раза.
Но есть и более выразительный набор кривых, показывающий, как Дальний Восток будет выглядеть по отношению к России. Это график 2, показывающий динамику уровня валового регионального продукта в расчете на душу населения. Если мы дадим все необходимые деньги (5,7 трлн.руб.), то душевой ВРП Дальнего Востока и Байкальского региона к 2025 году составит 144% от среднероссийского. А если мы ничего не дадим, то только 84 %.
При этом в настоящее время душевой ВРП макрорегиона находится на уровне 111-112% от среднероссийского.
Эти графики весьма наглядно демонстрируют спектр возможностей для Дальнего Востока. Мы показываем их Минфину, Минэкономики и другим ведомствам, давая ответ на вопрос «что будет, если».
При этом я повторю, что на самом деле развитие Дальнего Востока даже темпами на уровне среднероссийских – это не очень хорошо. Обязательно надо иметь более высокие.
– На чем базировались расчеты?
-Расчеты выполнялись при помощи макроэкономических моделей, ядром которой являются межотраслевые балансы. При этом наши расчеты по Дальнему Востоку были привязаны к официальным прогнозным сценариям Минэкономики России, выполненным для страны в целом. Иными словами, мы не сами из головы выдумывали основные макроэкономические параметры и ограничения развития, а брали их из официальных документов. В этом смысле никаких самодеятельных фантазий в расчетах нету, все основано на фактических экономических соотношениях и взаимосвязях. А разница в сценариях определяется, прежде всего, теми или иными вариантами перераспределения ресурсов в пользу Дальнего Востока и Байкальского региона.
– А какова вообще роль науки в подготовке Госпрограммы? Есть ли сотрудничество с дальневосточными научными институтами?
– Да, конечно. Основная масса первичной информации о ситуации на Дальнем Востоке и Восточной Сибири оттуда же и пришла. От местных исследовательских институтов и университетов, от региональных экспертных сообществ и органов государственной статистики. Достаточно сказать, что на востоке страны работает Дальневосточное отделение РАН, там есть примерно пять десятков академических исследовательских институтов. Плюс отдельные институты Сибирского отделения РАН, Российской академии медицинских наук и Российской академии сельскохозяйственных наук.
Нам, естественно, в первую очередь помогали экономисты. Но там еще есть сильные естественнонаучные институты, есть даже свой научный флот. Этот флот, кстати, желательно срочно модернизировать, чтобы обеспечить фронт работ для наших дальневосточных ученых. Иными словами, научная база там вполне пристойная, и на нее можно опираться, в том числе в части развития исследовательского сектора.
Развиваются и университеты. Для Дальневосточного университета в рамках подготовки к саммиту АТЭС был построен великолепный кампус! В России другого такого пока нет. Он находится на острове Русский, все это вписано в замечательный ландшафтный парк, расположенный на берегу океанической бухты Аякс. Там прекрасные ландшафты, большие современные корпуса, большие общежития, спортивные площадки. Залив перегорожен противоакульей сеткой, чтобы студенты могли безопасно купаться. Там теперь нет проблемы создания нормальной инфраструктуры для обучения – скорее есть проблема заполнения вуза сильными студентами и проблема строительства жилья для преподавателей где-то поблизости от университета. Но эта проблема тоже вроде постепенно решается.
А вообще кампус Дальневосточного федерального университета мне очень понравился. Я думаю, что абитуриенты-дальневосточники охотно потянутся учиться теперь в этот университет. И, наверное, не только дальневосточники. Поэтому, мне кажется, что теперь подготовку кадров высшей квалификации, в том числе научных, на Дальнем Востоке будет вести заметно легче.
Конечно, потребности в трудовых ресурсах этими кадрами не ограничиваются. Нужны и технические вузы, и учреждения среднего специального образования, и ПТУ. Ведь чего скрывать – при подготовке к саммиту АТЭС своих строителей остро не хватало. В результате на Дальний Восток завезли много временных строителей из стран СНГ. И теперь, после окончания основных работ, добиться их отъезда на родину очень непросто. А ведь интеграция мигрантов, которые не вполне, мягко говоря, адаптированы к местной бытовой культуре и нормам жизни – довольно серьезная и при этом весьма дорогая в решении социальная проблема.
И если уж мы затронули этот вопрос, то следует сказать, что со всех точек зрения нам гораздо важнее удержать местное население на Дальнем Востоке. А завоз туда новых переселенцев – это только дополняющая мера. Местное население уже приспособлено к тамошней жизни, оно уже вросло туда – в культуру, в климат, в быт, у людей нет проблемы адаптации. У них, как правило, уже решена проблема жилья, есть собственная недвижимость.
А если мы привозим туда нового человека, то, во-первых, тратим дополнительные деньги на его перевоз, на его обустройство, а, во-вторых, имеем повышенный риск того, что этот человек не выдержит и вернется обратно. В-третьих, ему все равно потребуется какой-то период на адаптацию. И, в-четвертых, надо помнить о социальных закономерностях. В городах, целиком состоящих из приезжих новоселов, всегда живется хуже – там больше агрессии, выше преступность, там больше мусорят, меньше соблюдают порядок. Просто люди еще не воспринимают новую для себя территорию, как свой родной дом. И должно пройти некоторое время, прежде чем они будут относиться к территории, на которую они переселились, как к своей земле.
Хотя, конечно, для Дальнего Востока стимулирование переезда туда новых жителей – в некотором смысле задача безальтернативная. Новые люди, дополнительные рабочие руки там, безусловно, нужны. По нашим расчетам, на Дальний Восток и Байкальский регион переедут до 1,5-2 миллионов человек, если мы сумеем их заинтересовать высокими доходами, перспективами комфортной жизни и интересной карьеры. Мы считаем, что в принципе это вполне возможно.
– То есть перспективы и возможности очень большие.
– Да, я думаю, что регион имеет хорошие перспективы для развития. Мы обязаны этим воспользоваться. В данном случае под словом «мы» я имею в виду всю Россию. Я очень надеюсь, что наши люди будут в будущем с большим удовольствием ездить на Дальний Восток, даже переезжать туда. Действительно, это замечательный регион с чудесной природой. Даже просто с туристическими целями туда съездить интересно. Давайте вспомним про Камчатку – там уникальные ландшафты. Давайте вспомним про Тихоокеанское побережье юга Приморского края. Создание морских курортов там весьма перспективно. Вспомним уникальный природный феномен – озеро Байкал, оно ведь тоже расположено на территории этого макрорегиона. Есть много гор, есть северные ландшафты Якутии, Магаданской области, Чукотки. Есть Курильские острова с их вулканами и диковинной растительностью.
Есть неплохие территории и для сельскохозяйственного освоения – та же Амурская область, Еврейская автономная область, где находится главный центр производства сои в России. А соя сейчас очень даже востребованный продукт. Причем, на нашем Дальнем Востоке производят сою, которая не испорчена генномодифицированными сортами, что тоже хорошо.
В общем, у этого региона есть масса достоинств, большой потенциал, и страна должна сделать ставку на этот регион, помогая ему развиваться опережающими темпами.
Беседовала Мария ГОВТВАНЬ
