Бумажная версия статьи будет опубликована в 6-м номере журнала «Проблемы прогнозирования» за 2022 год. Перевод Лантер Н.Н. и Кувалина Д.Б.
План и планирование снова в моде. Это может показаться удивительным после тридцати лет с лишним лет с момента роспуска Госплана (1991) и приостановки экономического планирования во Франции (1992). Однако планированию не грозит полное исчезновение. Продолжает разрабатывать планы Китай, хотя эти планы мало похожи на советские. Индия в 2014 г. официально распустила свою Комиссию по планированию, но сохранила аналогичное ему учреждение – NITI Aayog, функции которого очень похожи на функции замененного ведомства [1].
Возврат к идеям об экономическом планировании стал неоспоримой реальностью. Мы наблюдаем этот возврат и в ходе экономических дебатов по энергетическому переходу, и при обсуждении последствий пандемии [2] COVID-19, особенно во Франции, где президент Макрон воссоздал «Высшую комиссию по планированию» в сентябре 2020 [3].
В данном случае речь идет о так называемом «индикативном» или «децентрализованном» планировании. Индикативное планирование имеет длинную историю, французский вклад в которую очень значителен. В этой связи необходимо понять, в каких ситуациях возникает потребность в планировании.
Ниже приведен обзор трех вариантов индикативного планирования – в Индии, Франции и Японии. При этом рассматривается происхождение институтов планирования и результаты их деятельности. Это позволит обсудить актуальность процедур планирования и причины их недостаточной поддержки в указанных трех странах. Условия возвращения к сильным сторонам планирования будут рассмотрены на примере Франции.
I. Зачем нужно планировать?
Так называемое «индикативное» или «децентрализованное» планирование – это механизм, позволяющий сосредоточить имеющиеся ресурсы на определенных целях и видах деятельности, которые в краткосрочной перспективе выглядят недостаточно прибыльными, чтобы представлять интерес для рынка. В этих ситуациях вмешательство государства помогает преодолеть провалы рынка, и это вмешательство имеет более высокую эффективность, если является частью общего планирования. Децентрализованное планирование привлекло внимание ряда крупнейших ученых, экономистов и статистиков XX века – от Василия Леонтьева до Эдмона Маленво (Edmond Malinvaud) [4] и Франсуа Перру (François Perroux), от Роя Раднера (Roy Radner) до Прасанты Чандры Махаланобиса (Prasanta Chandra Mahalanobis) [5].
Пандемия COVID-19 также стала причиной для чрезвычайного усиления роли государства. Это усиление может повлечь за собой появление у государства исключительных полномочий [6], в связи с чем возникает вопрос о правильной организации процессов планирования.
Необходимость использовать те или иные формы экономического планирования в предстоящие годы можно подтвердить и другими аргументами. Например, без элементов планирования вряд ли можно обеспечить гипотетический фармацевтический суверенитет; провести реиндустриализацию экономики, сделав ее менее зависимой от внешних поставок, сильно пострадавших от кризиса COVID-19; обеспечить переход к безуглеродной экономике.
A. Планирование как ответ на провалы рынка
Планирование – это процесс, который позволяет сконцентрировать наличные ресурсы для достижения определенных целей при провалах рынка. Первый тип провала рынка выражается в необходимости осуществлять действия, которые не кажутся достаточно прибыльными в краткосрочной перспективе, чтобы заинтересовать независимых экономических агентов, но, тем не менее, необходимы для общества [7]. Такая ситуация весьма типична для развивающихся экономик [8]. Однако она может возникнуть и в развитых странах. Например, в случаях появления новой технологии, порождающей значительную неопределенность с точки зрения нормы прибыли, или создающей специфические активы, или не позволяющей получить значимую прибыль инвесторам, так как дополнительный доход получают в основном другие сектора экономики [9].
Второй тип провала рынка – это абсолютная нехватка ресурсов. В этих условиях планирование представляет собой процедуру регулирования конкуренции посредством распределения дефицитных ресурсов среди приоритетных пользователей.
Планирование также является ответом на радикальную неопределенность, независимо от того, является ли неопределенность доминирующей только в определенных видах деятельности или во всей экономике. И это третий тип провала рынка.
Радикальная неопределенность возникает из-за неожиданности в смысле, определенном Г.Л.С. Шэклом (G.L.S. Shackle), и порождается совершенно внезапным событием [10]. Это внезапное событие обесценивает результаты экономических расчетов и выводит на центральное место политическое решение, принимаемое в соответствии с принципом ограниченной рациональности [11]. Рынок не может управлять такого рода событиями. В этой ситуации волевое политическое решение оказывается более эффективным, чем экономический расчет. Этот принцип верен и для случая с эвристическим принятием решений [12], когда оно невозможно заранее просчитать последствия непредвиденного события. Отто Нейрат (Otto Neurath) ещё в 1909 году показал, что в данной ситуации надо возвращаться к «военной» экономике, или к тому, что он также называл «экономикой в натуре» [13]. Позже, в 1919-1920 годах, планирование доказало, что в таких ситуациях оно работает лучше, чем рынок.
В. Планирование как инструмент возвращения к рациональности
Помимо провалов рынка существует проблема экономической неопределенности. Экономическая неопределенность требует перехода от рациональности среды, которая может работать только в мире, полностью регулируемом вероятностью, к рациональности процедур [14]. Рациональность процедур, которая является формой рациональности, преобладающей при доминировании сильных информационных ограничений [15], играет решающую роль в принятии стратегических решений [16].
Таким образом, планирование, публикуя информацию о целях и предполагаемых средствах их достижения, позволяет преодолеть неопределенность, когда последняя может парализовать рынок, и восстанавливает предсказуемую для децентрализованных агентов вселенную. Этот процесс описан в книге Пьера Массе «План или Анти-случайность» (Le Plan ou l’Anti-Hasard) [17].
Ради этой предсказуемой вселенной человечество вовлечено в игру, которую Франсуа Перру (François Perroux) называет «перекрывающимися волнами инноваций» [18]. Эти волны вызывают радикальную неопределенность, которая отменяет определенность настоящего. Волны инноваций всегда предполагают значительные по объему и длительные по времени затраты ресурсов. Как следствие, дефицитность ресурсов сохраняется и в современных развитых обществах, порождая напряжение. Эта дефицитность парадоксально живуча и остра, похоже, как никогда, подтверждение чему можно видеть сегодня на рынке редкоземельных металлов. Поэтому роль экономиста, плановика заключается в том, чтобы предвидеть и уменьшить наиболее значимые дисбалансы.
Как мы видим, планирование включает в себя все, кроме механического следования за прошлым. Планирование может быть местом, где на высоком уровне встречаются для обсуждения экономических решений государства и частного бизнеса [19]. В то же время это процесс принятия решений, который затрагивает будущее нации. Таким образом, планирование связано с суверенитетом. Если суверенитет рассматривается без планирования, то есть риск его потерять, в связи с чем и планирование не может рассматриваться без суверенитета.
Такой взгляд на роль планирования подвергался резкой критике. Ключевой вопрос заключался в том, как следует делать выбор при распределении ресурсов. По мнению фон Мизеса, основой рационального выбора может быть только расчет затрат. Такой подход стал темой горячего спора с Нейратом, который считал, что любой экономический выбор в действительности также предполагает учет социальных, моральных и этических ценностей [20]. Этот спор лег в основу наиболее значимых дебатов 1920 – 1930-х гг., посвященным возможностям плановой экономики. Дебатов, которые прославили Людвига фон Мизеса (Mises [21]), фон Хайека (von Hayek [22]) и Оскара Ланге (Oskar Lange [23]).
Отметим, что Нейрат, несомненно, был прав в споре с фон Мизесом (von Mises [24]), особенно когда он утверждал, что непредсказуемость будущего радикально ограничивает когнитивную роль цены. Потому что в реальном мире, который имел в виду фон Мизес, рыночная цена на сырьевые продукты необязательно соответствует уровню их дефицитности. На практике аргумент фон Мизеса рушится, что доказал также и О’Нил (O’Neill [25]).
Говоря в более общих терминах, отметим, что различные процедуры, предназначенные для организации взаимодействия экономических агентов, имеют основополагающее значение в логике планирования на основе консультаций. Такова французская традиция планирования, которая с самого начала внедрялась французской послевоенной Генеральной комиссией по планированию. Процедуры не просто определяют локальные приоритеты, но и помогают сформировать консенсус между различными заинтересованными сторонами. Они позволяют гармонизировать точки зрения и ожидания, как осознанные, так и неосознанные. Такая гармонизация или конвергенция – это именно та ситуация, которую теоретически должен создать рынок. Этот момент важен, потому что в 1930-х годах фон Хайек вполне справедливо доказывал, что конвергенция или гармонизация ожиданий – это естественное свойство рынка [26].
II. План в капиталистической экономике: где были истоки?
Идея планирования в значительной степени связана с двумя мировыми войнами XX века. Военные экономики заставили экономистов, а также политиков и профсоюзных лидеров осознать, что капитализм может быть в некотором смысле «организован» и служить целям, которые не продиктованы исключительно прибылью. Военные экономики сделали планирование реальностью [27]. Это перестало быть расплывчатыми домыслами, вытекающими из сочинений Маркса и Энгельса; или идеалом, за который сражались тогдашние борцы за социализм; или даже стимулирующим интеллектуальным упражнением, как в работе Энрико Бароне (Enrico Barone [28]). Эти идеи оказали глубокое влияние на события, происходившие в последующие десятилетия.
A. Война как первопричина планирования
Война 1914-1918 годов навязала жесткую перестройку хозяйственной деятельности всем воюющим сторонам [29]. Феномен «военной экономики» нельзя свести только к экономике военного времени. Он также включает в себя жесткую реструктуризацию учреждений и видов деятельности, что в сочетании с единственным покупателем – государством [30] во многом ограничивает рыночные механизмы в пользу методов организованного или даже централизованного распределения. Германия первой из воюющих стран приняла меры по контролю над закупкой и распределением сырья. Немецкую военную экономику можно рассматривать как «прототип» планирования. Причиной этого стала блокада, введенная франко-британцами [31], которую никто не мог игнорировать, и которая сильно ударила по экономике, значительно зависевшей от импорта определённых видов сырья. Реорганизация немецкой экономики, таким образом, началась практически в первые дни конфликта [32].
Во Франции в это время также резко вырос спрос на промышленную продукцию, причем в условиях столь же резкого снижения производственных возможностей. Немецкая армия оккупировала 3,7% территории Франции с 8,2% ее населения [33]. На этой территории проживало 14% рабочей силы, обеспечивавшей 58% национального производства стали и 40% добычи угля [34]. Такие личности, как Альбер Тома (Albert Thomas [35]), Виктор Дальбьез (Victor Dalbiez), Луи Лушер (Louis Loucheur [36]) и Этьен Клементель (Étienne Clémentel [37]), благодаря новым законам (закон Далбьеза от 4 июня 1915 года [38]) и декретам организовали реальную мобилизацию военного хозяйства, с реквизицией компаний и рабочей силы. Эта политика, медленно внедрявшаяся в 1915 году, развернулась в полной мере в 1916-1917 годах и привела к возникновению оригинальной модели планирования через механизм консультаций.
В США вопрос об экономической мобилизации был поднят в 1917 году. Однако позднее вступление этой страны в войну в значительной степени ограничило масштабы мобилизационных мер, несмотря на первоначальные амбиции [39]. Эти меры заключались, главным образом, в попытках контролировать экономику посредством централизованного контроля над ценами [40] и производством [41]. Во время Первой мировой войны в США действовал широкий круг правительственных учреждений, которые влияли на экономическую деятельность или контролировали ее. Они действовали под руководством Совета национальной обороны, созданного президентом Уилсоном в 1916 году для подготовки к вступлению США в войну [42]. Однако в целом влияние Первой мировой войны было относительно ограниченным.
Тем не менее, в 1924 году был создан Армейский индустриальный колледж, который потом сыграл решающую роль в подготовке персонала для мобилизационных действий во Второй мировой войне [43]. С середины 1920-х до 1940-х годов Армейский индустриальный колледж разработал ряд «планов» и концепций по мобилизации американской экономики на случай крупного конфликта; эти планы в значительной степени опирались на французский опыт планирования через механизм консультаций [44]. Это влияние французского опыта, характерное для 1920-х годов, не удивительно, учитывая престиж, приобретенный французской армией в 1918 году, а также опыт многих американских офицеров, видевших, как работает военно-промышленная система, с которой некоторые из них были связаны.
Во всех странах государство в той или иной степени управляло экономикой. Во–первых, это делалось для обеспечения жизненно важных поставок. Во-вторых, для того, чтобы избежать непроизводительных расходов, и, наконец, для организации торговли и коммерции. Везде была осуществлена масштабная рационализация производства. Государства без колебаний выступали в роли производителей. Но логика промышленного разделения труда вынуждала распространять систему прямого управления на многие базовые отрасли. Итогом этого процесса стало создание сектора с гегемонией государства, от которого стало зависеть оно само, если не с позиций собственности, то по финансовым причинам и с точки зрения приоритетов при распределении сырья. Расширение государственного контроля иногда распространялось даже на сельское хозяйство, особенно в Германии.
Таким образом, в ходе Первой мировой войны был проведен полноценный эксперимент по планированию в «капиталистических» экономиках. Этот опыт был упрочен и дополнен во время Второй мировой войны. Он напрямую повлиял на лиц, принимавших управленческие решения в рамках послевоенной экономической политики. Историк Алан С. Милвард (Alan S. Milward) написал об этом так: “Достигнутые успехи совершенно поменяли взгляды тех, кто занимался управлением западными экономиками (…). Отныне они больше не будут чувствовать себя беспомощными жертвами неподвластных им экономических сил. В период войны национальные экономики удавалось позитивно и успешно направлять по самым разным траекториям” .
В. Истоки послевоенного планирования в Индии, Японии и Франции
Причины, обусловившие запуск процессов планирования после Второй мировой войны, многообразны. Сравнение планирования в Индии, Японии и Франции позволяет не только лучше разобраться в вопросе, но и выявить сходные моменты.
(i) Индия
Пример Индии типичен для стран, получивших независимость [46]. Планирование в них предстает как средство для быстрого экономического развития [47], как гарантия экономического и политического суверенитета [48].
Но в действительности дебаты на эту тему возникли в стране еще в начале 1930-х годов. Хотя великие интеллектуалы, находящиеся под влиянием коммунистических идей, тоже участвовали в этих дебатах, их влияние было менее значительным и важным, чем влияние интеллектуалов из националистического движения [49]. Отметим в этой связи хорошо известного в научных кругах астрофизика Мегнада Саху (Meghnad Saha) [50] и особенно Мокшагундама Вишвешварайю (Mokshagundam Visvesvaraya), который родился в 1860 году и считается пионером планирования в Индии. В своей книге «Плановая экономика для Индии», опубликованной в 1934 г. и переизданной в 1936 г. [51], он предложил план на 10 лет, и эти его идеи стали неотъемлемой частью концепции «демократического капитализма».
Одновременно с этим идея планирования стала приобретать популярность у Индийского Национального Конгресса (ИНК), основной партии, выступавшей за независимость страны. В октябре 1938 году ИНК создал Национальный Плановый Комитет (НПК) под руководством Джавахарлала Неру (Jawaharlal Nehru) для подготовки плана экономического развития. Членами этого комитета стали учёные и ведущие бизнесмены того времени, включая М. Саху и М. Вишвешварайю. Второй из них одновременно продвигал проект первого индийского плана развития и представлял интересы компании «Tata Steel». Однако после начала Второй мировой войны в сентябре 1939 года и заключения в тюрьму лидеров ИНК все эти инициативы были поставлены под сомнение. Деятельность НПК была приостановлена в 1940 году.
Позднее индийские промышленные предприниматели снова взяли в руки факел планирования. При этом они работали как часть британской военной экономики. С конца 1943 года некоторые из этих предпринимателей обсуждали развитие индийской экономики после войны. В результате дискуссий родился один из самых обсуждаемых в Индии в течение 1940-х годов экономических документов – «Бомбейский план» [52]. В этом документе термины «планирование» и «индустриализация» рассматривались во многом как синонимы. Ключевая установка Бомбейского плана заключалась в том, что экономика не может расти без вмешательства правительства и государственного регулирования. В этом вопросе индийские промышленники фактически присоединились к левому крылу ИНК.
Дж. Неру, ставший первым премьер-министром Индии в 1948 г., признавал многие идеи «Бомбейского плана», в частности, тезисы о значительном государственном влиянии на экономические процессы и об экономике с большим государственным сектором [53]. Позднее «Бомбейский план» вдохновил индийский капиталистический класс на развитие в национально ориентированном ключе [54]. С этого времени планирование становится одним из обязательных инструментов индийского суверенитета.
(ii) Япония
Второй пример – принятие экстренного послевоенного плана в Японии. Развитие японской экономики после 1945 г. осуществлялось в рамках планирования [55], получившего у экспертов название «индикативного», но при котором средства контроля со стороны государства были весьма существенными. Как и многие другие японские экономические институты 1950-60-х годов, план зародился в конце 1930-х годов в условиях военной экономики [56] и под влиянием экономических идей того времени.
Мыслитель и интеллектуал Наруми Хидзиката (Narumi Hijikata) отстаивал идею о том, что Япония должна иметь «Экономический штаб», чтобы согласовывать интересы финансово-промышленных групп Кейрецу (Keiretsu) и других крупных японских компаний с интересами государства [57]. Важное интеллектуальное влияние также оказывала Научно-исследовательская ассоциация Сёва Кенкюкай (Showa Kenkyukai), образованная по инициативе принца Коноэ (Prince Konoye). Её целью было усиление контактов между университетскими экономистами, предпринимателями, военными журналистами и высокопоставленными чиновниками [58]. Эта ассоциация объединила ученых с левыми и даже крайне левыми взглядами с ультранационалистами и стала одним из центров так называемого «реформистского» движения, появление которого совпало с приходом Коноэ к власти.
Еще в 1930-х годах японские технократы стремились объединить государственное планирование и частную инициативу. Извлекая уроки из индустриализации, проводившейся на колониальных территориях Маньчжурии и Маньчжоу-го с начала 1930-х годов [59], эти технократы под руководством Нобусукэ Киси (Nobusuke Kishi) [60], который играл важную роль в администрации Маньчжоу-го [61], пересмотрели свою политику в сторону большей лояльности к бизнесу.
С началом конфликта в Китае в 1937 году Япония полностью перешла на рельсы военной экономики [62]. Большинство японских компаний оставались частными, но их деятельность была сильно зарегулирована, чтобы решать военные задачи [63]. Ключевым шагом, обеспечившим конституционный статус военной экономики, стало создание Совета по планированию при Кабинете министров (Cabinet Planning Board) [64]. В Совете были собраны самые лучшие бюрократы из различных министерств.
В 1940 году в Японии была поддержана и принята однопартийная система. Однако, как показали Петер Дуус (Peter Duus) и Даниэль Окимото (Daniel Okimoto [65]), нельзя называть эту систему «японским фашизмом». Совет по планированию разработал «Национальные планы всеобщей мобилизации» (Kokkasodoin-keikaku), которые легли в основу планов мобилизации материальных ресурсов (Butsudo-keikaku). Кроме того, по инициативе этого Совета был принят «Национальный закон о всеобщей мобилизации» (National General Mobilization Law) [66].
Мечты японских технократов в сфере планирования были перечеркнуты, когда военная удача покинула Японию. Однако их проект остался на плаву и после поражения. С конца 1940-х годов, после начала Корейской войны, оккупационная политика США сделала разворот с целью сделать Японию оплотом против коммунизма в Азии. Японские технократы, опираясь на эту политику, стали главными архитекторами экономической системы, отличавшейся высокими темпами роста [67]. Экономическая политика конца 1930-х – начала 1940-х [68] годов была в значительной степени сохранена и после Второй мировой войны. В 1950-1960 гг., во время быстрого роста японской экономики, эта политика тоже активно применялась.
(iii) Франция
В январе 1946 года Франция создала Генеральный комиссариат по планированию (Commissariat Général au Plan, CGP), который на протяжении многих лет доказывал свою чрезвычайную эффективность. По всей видимости, сама жизнь диктовала введение планирования. Страна выходила из Второй мировой войны, разорённая как войной, так и многократными грабежами во время немецкой оккупации. Однако само по себе происхождение идеологии планирования было многоплановым и сложным.
Режим Виши предполагал внедрить первые инструменты планирования [69], взяв на вооружение идеи группы под названием X-Crise [70]. В мае 1942 г. Генеральная делегация по национальному снабжению (Delegation Generale à l’Equipement National, DGEN) представила документ с описанием 10-летнего плана восстановления страны на основе догоняющих индустриализации и технологического развития, а также контролируемой урбанизации [71]. Этот план был применен на практике в начале 1944 года в известном всем контексте. В итоге фактически был запущен только двухлетний «стартовый этап» плана. Осенью 1944 года правительство де Голля решило воспроизвести этот План [72]. В свою очередь, DGEN стала основой для будущего Генерального комиссариата по планированию [73].
В этой связи естественно, что планирование играло значительную роль в экономических проектах освобожденной Франции. Здесь необходимо упомянуть два имени – Пьера Мендеса-Франса (Pierre Mendes France) и Жоржа Бориса (Georges Boris) – соавторов Проекта по планированию, подготовленного в 1938 г. Прибыв во время войны в Лондон, Ж. Борис предполагал участвовать в работе Экономической, финансовой и социальной комиссии, созданной генералом де Голлем в декабре 1941 года – даже раньше, чем Национальный Совет Сопротивления (Conseil National de la Résistance, CNR). Именно в этой комиссии начали обсуждаться планы послевоенной реформы. Экономическая программа CNR была опубликована в начале 1944 г., предопределив перспективы планирования [74]. По мере постепенного освобождения Франции идеи планирования превращались в экономические решения. Особо значимую роль в этом сыграла деятельность Мендеса-Франса [75]. Вернувшись на работу в Комиссариат финансов в ноябре 1943 г., именно он защищал экономическую политику с использованием планирования [76]. Как только П. Мендес-Франс занял пост министра экономики в переходном правительстве (июнь 1944 г.), Ж. Борис был назначен ответственным за План. Но реализация Плана натолкнулась на конфликты, вызванные проектом денежной реформы Мендеса-Франса, которая в конечном итоге был отвергнута генералом де Голлем. Мендес-Франс подал в отставку, и это открыло дверь для третьего источника влияния, а именно – влияния США.
Так или иначе, 13 декабря 1945 г. в меморандуме, адресованном генералу де Голлю, Жан Монне (Jean Monnet) в свою очередь предложил разработать национальный план. Еще в Лондоне Ж. Монне поддерживал связь с бывшим депутатом Социалистической (SFIO) партии Андре Филипом (André Philip) [77]. Оба политика, имея проамериканские взгляды, оказались вместе в оппозиции к генералу де Голлю, курсу которого они, тем не менее, следовали во время и после войны [78]. Они были основным каналом американского влияния на возглавляемое де Голлем движение Свободная Франция, а также на Лондон и Алжир [79]. В 1944 и 1945 годах, ещё находясь в Вашингтоне, Монне с помощью своих американских друзей разработал основные направления плана для Франции. Самое непосредственное участие в этой работе принимал, в частности, Роберт Натан (Robert Nathan), возглавлявший Плановый комитет Совета по военному производству [80].
Монне и его американские коллеги пытались применить американский опыт планирования военного времени для послевоенной Франции [81].
Позже Монне в своей записке от 1946 года описал План следующими словами: “Ностальгически настроенные люди с обращенными к прошлому глазами сожалеют о вторжении государства в экономическую жизнь. (…) Амбициозные люди, анализируя некоторые зарубежные достижения или желая создать город своей мечты, подчеркивают, напротив, недостаточность нынешних целей государства, и ресурсов, выделяемых на эти цели. План должен, наоборот, мотивировать здравомыслящих французов, для которых свобода – это не анархия и не господство бюрократии. (…) В отличие от либерализма, первый План отвергает прибыль как единственную цель для экономики, но прибегает к ней в качестве стимула. В отличие от бюрократизма, План отвергает назойливое и избыточное вмешательство. Однако, опираясь на позицию интервенционизма, План сохраняет необходимую для восстановления экономики дисциплину во имя единственного критерия – общего блага” [82]. Эти слова как нельзя лучше подытоживают его сбалансированную позицию, которую он намеревался всячески поддерживать.
III. Результаты планирования
Результаты этих экспериментов с планированием были неоднозначными. В Индии в период до 1962 года, а также во Франции и Японии до начала 1970-х годов их можно считать очень позитивными.
А. Индия, наполовину – неудача, наполовину – успех?
Планирование в Индии охватывает длительный период – с 1950 г. по 2017 г., продолжаясь в настоящее время, хотя и в очень сокращенном формате. Индия действительно имеет самый продолжительный опыт планирования, даже более длительный, чем опыт СССР, восточноевропейских стран и Китая. Главная особенность заключается в том, что в Индии при планировании никогда не использовался весь набор инструментов «централизованного планирования», характерных для советской модели [83]. Различия с СССР были существенными [84], и Индия, как отмечал Дж. Неру, всегда сохраняла свою смешанную экономику. Конечно, роль государства в экономике была значительной, особенно в период с 1965 г. по 1990 г. Но разве это не было логичным для экономики, которая имела низкий уровень развития в начале пути и стремилась наверстать упущенное [85]?
Помогло ли внедрение планирования решить проблему отставания Индии быстрее, чем без него? Вопрос деликатный, потому что в Азии отсутствует «контрольная группа» для сравнения, ведь другие страны (Япония, Южная Корея, Тайвань) также использовали определенные формы планирования. По сравнению с развитыми странами ОЭСР темпы роста в Индии поначалу были более низкими (табл. 1). Это, скорее всего, объясняется тяжестью военных конфликтов, с которыми Индия столкнулась в период с 1962 г. по 1972 г. Глобально Индия имела дело с несколькими проблемами: недостаточные сбережения, устаревшие основные фонды в аграрном секторе и сельской местности, зависимость от Великобритании и значительная технологическая отсталость.
Таблица 1
Годы плановой экономики в Индии
| Годы | Премьер-министр у власти | Плановый темп прироста | Средний реальный темп прироста | |
| 1-ый План | 1951-1956 | Дж. Неру | 2,1% | 3,6% |
| 2-ой План | 1956-1961 | Дж. Неру | 4,5% | 4,3% |
| 3-ий План | 1961-1966 | Дж. Неру / Л.Б. Шатри | 5,6% | 2,8% |
| 4-ый План | 1969-1974 | И. Ганди | 5,7% | 3,3% |
| 5-ый План | 1974-1979 | И. Ганди / М. Десаи / К. Сингх | 4,4% | 4,8% |
| 6-ой План | 1980 – 1985 | И. Ганди | 5,2 % | 5,7 % |
| 7-ой План | 1985 –1990 | Р. Ганди | 5,0 % | 6,0 % |
| 8-ой План | 1992 –1997 | П.В. Нарасимха Рао | 5,6 % | 6,8 % |
| 9-ый План | 1997 – 2002 | A. Бихари Ваджпаи | 6,5 % | 5,4 % |
| 10-ый План | 2002 – 2007 | A. Бихари Ваджпаи | 8,0 % | 7,6 % |
| 11-ый План | 2007 –2012 | М.Сингх | 9,0 % | 8,0 % |
Источник: Плановая комиссия Индии (Indian Planning Commission).
Первая проблема была связана с высоким уровнем инфляции, который возникал из-за «инфляционного разрыва», описанного Кейнсом [86]. Это связано с тем обстоятельством, что в рамках плана Индия устанавливала целевой показатель совокупного спроса, что также влекло за собой инфляционные последствия [87].
Таблица 2
Темпы инфляции в Индии
| Годы | Средний уровень инфляции | Среднеквадратическое отклонение | Среднее отклонение |
| 1958-1967 | 6,70 % | 5,24 % | 3,93 % |
| 1968-1977 | 6,98 % | 10,28 % | 7,37 % |
| 1978-1987 | 7,54 % | 3,83 % | 2,97 % |
| 1988-1997 | 9,35 % | 2,62 % | 1,92 % |
| 1998-2007 | 5,27 % | 3,91 % | 2,37 % |
| 2008-2017 | 7,93 % | 3,70 % | 2,95 % |
| Total 1958-2017 | 7,29 % | 5,44 % | 3,96 % |
Центральный банк Индии, авторские расчеты.
Из Таблицы 2 мы видим, что стандартное отклонение и среднее отклонение показателей инфляции значительно увеличиваются за десятилетие 1968-1977 гг. Это вполне логично с учетом влияния военных конфликтов и продовольственных кризисов того периода. Реформы 1985-1991 годов также привели к значительному инфляционному давлению.
Индия постепенно переборола зависимость от Великобритании и преодолела свою технологическую отсталость во многих секторах, начиная от атомной промышленности [88] и заканчивая фармацевтической промышленностью и электроникой. Роль государственного планирования здесь была решающей. То же самое можно сказать и о развитии инфраструктуры. Остается только проблема сельского хозяйства, которое, несмотря на приоритетный статус в различных планах, развивалось медленно. По сути, влияние планирования на аграрный сектор оказалось слабым. Это влияние было направлено в основном на уменьшение неравенства в доходах, которое за период с 1950 г. по 1985 г. все же несколько сократилось.
Известно, что Индия, как и многие другие страны мира, была затронута модой на неолиберализм. Кризис внешней задолженности 1991 года приблизил Индию к дефолту. Именно этот факт стал причиной проведения либеральных реформ. Новая политика Индии порвала с предыдущими подходами и сделала ставку на усиление рыночных механизмов. Кроме того, была существенно снижена роль государства в вопросах экономического развития. И, наконец, значительно повысилась степень открытости экономики [89].
Рисунок 1
Эволюция неравенства в Индии
Источник: Всемирная база данных о неравенстве (World Inequality Database).
В результате в Индии резко выросло неравенство (рис. 1), особенно между городами и сельскими районами [90]. Пагубные последствия проводимой неолиберальной политики, как это ни парадоксально, привели к обострению долгового кризиса, а также к ухудшению состояния окружающей среды и росту безработицы, росту цен на продовольствие и топливо, падению зарплат. Социальный ущерб был усугублен введением «мер жесткой экономии», предусматривавших сокращение субсидий бедным слоям населения и снижение государственных расходов на здравоохранение, социальную защиту и образование. Таким образом, период демонтажа плановых механизмов, который начался в рамках реформ Раджива Ганди, хотя и обеспечил быстрый рост экономики, одновременно вызвал резкое увеличение неравенства.
Япония: впечатляющий успех?
Здесь необходимо отметить два периода. Планы, которые разрабатывались с 1950-х по середину 1970-х гг., имели огромный успех, обеспечив очень высокие темпы роста (табл. 3). Напротив, план Танака (Tanaka plan) от 1975 года постигла неудача. Разработанный с целью реакции на нефтяной кризис 1973 г., он оказался неспособным обеспечить темпы прироста более чем на 3,1%, при ожидаемом увеличении на 9,4%.
Таблица 3
Перечень первых шести планов Японии
| Название плана | 5-летний план достижения экономической автономии | Новый план экономи-ческого развития | План удвоения дохода экономики | Промежу-точный план развития экономики | План социально-экономического развития | Новый План социально-экономичес-кого развития |
| Дата публикации | Дек.-55 | Дек.-57 | Дек.-60 | Дек.-65 | Март-67 |
Апр.-70 |
| Премьер-министр, при котором план был принят | Hatoyama
|
Kishi
|
Ikeda
|
Sato
|
Sato
|
Sato
|
| Предполагаемые сроки реализации плана | 1956-1960 | 1958-1962 | 1961-1970 | 1964-1968 | 1967-1971 | 1970-1975 |
| Средние темпы прироста до принятия плана | 8,6 % | 7,3 % | 9,1 % | 11,3 % | 10,0 % | 12,7 % |
| Целевые темпы прироста
|
5,0 % | 6,5 % | 7,2 % | 8,1 % | 8,2 % | 10,6 % |
| Прогнозируемое отклонение темпов прироста |
-3,6 % |
-0,8 % | -1,9 % | -3,2 % | -1,8 % | -2,1 % |
| Фактические темпы прироста | 9,1 % | 10,1 % | 10,9 % | 10,8 % | 10,9 % | 6,1 % |
| Разрыв между прогнозируемым и фактическим темпом прироста | 4,1 % | 3,6 % | 3,7 % | 2,7 % | 2,7 % | -4,5 % |
Источник: Baba, M., «Le caractère de la planification économique au Japon et le rôle tenu par le Gouvernement», in Sautter Ch. et Baba M. (éds), La Planification en France et au Japon, Paris, INSEE n° 261, Les Collections de l’INSEE, série C, n°61, mai 1978, Tab. 1, p. 37. Баба, М., «Характер экономического планирования в Японии и роль правительства», in Sautter Ch. И Баба М. (eds), Планирование во Франции и Японии, Париж, INSEE № 261, Сборник INSEE, серия C, № 61, май 1978, Tab. 1, стр. 37.
План Маки (Maki plan) был нацелен на 6% годового прироста, но прирост не превысил 4,5%. С 1980-х годов планирование утратило свое значение для Японии, а среднегодовой прирост в 1980-1999 гг. не превышал 2,7%. Последствия «потерянного десятилетия» превратили Японию в страну со слабым экономическим ростом. Это заставило некоторых наблюдателей говорить о конце японского «чуда» [91].
Но не связаны ли эти перепады в экономической динамике с созданием, а затем разрушением институтов, позволившим этой стране добиться высоких темпов роста? И связаны ли трудности японской экономики с институтами планирования или, наоборот, с их постепенным демонтажом, имевшим место в 1970-1980-х годах?
Объективная оценка результатов планирования в Японии должна основываться на нескольких критериях. Первый критерий – это, конечно, рост. Для этого необходимо смотреть внимательно на характеристики этого роста.
И с точки зрения средних темпов роста, и с точки зрения стабильности этих темпов на первом месте находится так называемый период «активного планирования» (1956-1971 гг.).
Таблица 4
Колебания темпов экономического роста в Японии: 1885-1999 гг. [92]
| Годы | Периоды | Средний прирост | Среднее отклонение | Среднее/Среднее отклонение |
| 1885-1903 | Время правления императора Мейдзи | 2,95 % | 3,4 % | 87,3 % |
| 1906-1914 | От войны 1904-05 гг. до войны 1914 г. | 2,03 % | 2,9 % | 70,1 % |
| 1915-1922 | Экспансия, связанная с первой мировой войной | 4,86 % | 2,6 % | 187,6 % |
| 1923-1932 | Япония, «бурные двадцатые» | 1,69 % | 2,7 % | 62,0 % |
| 1933-1940 | Построение военной экономики | 5,31 % | 6,0 % | 89,0 % |
| 1946-1955 | Послевоенное восстановление | 3,93 % | 9,9 % | 39,7 % |
| 1956-1971 | Активное (высокое) планирование | 9,34 % | 2,1 % | 440,2 % |
| 1972-1984 | Упадок планирования | 4,08 % | 1,8 % | 228,8 % |
| 1985-1999 | Финансиализация и «потерянное десятилетие» | 2,72 % | 2,1 % | 131,4 % |
Источники: Агентство по вопросам управления и координации, Статистическое бюро, Историческая статистика Японии на CD-ROM (Tokyo: Japan Statistical Association, 1999), табл. 13-03, 13-04 и 13-10.
Если мы используем критерии, описывающие качество роста, то период «активного планирования» характеризовался не только гораздо более интенсивными инвестициями, но и существенно большей сбалансированностью, чем в предыдущие периоды [93]. На следующем этапе развития японской экономики, который мы описываем как упадок планирования, инвестиции также были интенсивными, но нерегулируемая конкуренция между крупными компаниями привели к накоплению дисбалансов и вызвали финансовый кризис [94]. Таким образом, именно в период «активного планирования» Японии удавалось находить равновесие между инвестициями, внутренним потреблением и платежным балансом, и это равновесие в экономике было гораздо более устойчивым, чем в последующие годы.
Японское планирование также оказало очевидное и значительное влияние на другие азиатские страны, такие как Южная Корея (которая заимствовала формат пятилетнего плана) [95], Тайвань [96], Малайзия (с 1966 года) [97] и Сингапур [98]. Это стало элементом японской «мягкой силы» на Дальнем Востоке. С этой точки зрения японская модель, несомненно, оказалась одной из самых успешных форм планирования в «капиталистической» стране.
Успех и упадок планирования во Франции
Экономическая траектория Франции в послевоенные годы была настолько впечатляющей, что период 1945-1975 годов стали называть «Славное тридцатилетие» («Trente Glorieuses»). В какой мере это было достигнуто благодаря планированию [99]? Планирование не было исключительной прерогативой Франции, этот опыт воспроизвели в нескольких странах [100]. Чарльз Киндлбергер (Charles Kindleberger) написал хвалебный обзор на эту тему в 1962 году [101]. И действительно – опыт планирования в период с 1950 г. и вплоть до начала 1970-х годов заслуживает положительной оценки [102].
Однако цель нашей оценки состоит не в том, чтобы узнать, как восстанавливалась и развивалась Франция за двадцать пять послевоенных лет [103], а скорее в том, чтобы знать, обеспечила ли французская модель планирования какие-то сравнительные преимущества. Следующий вопрос заключается в том, как измерить это преимущество, успешно использованное различными странами, и каковы препятствия, с которыми сталкивается планирование. Поэтому возьмем 5 стран- Францию, Италию (применявшие планирование в той или иной форме), Германию-ФРГ (которая не сочла нужным применять планирование), США и Соединенное Королевство (Великобританию). Все эти страны можно рассматривать как осуществлявшие послевоенное восстановление. Развитие Франции сдерживалось колониальными войнами, но при этом она могла извлекать выгоду из плана Маршалла (или ERP), также как Италия, ФРГ и Великобритания. Развитие Великобритании в свою очередь сдерживалось ее международными целями, так как она хотела сохранить равные позиции с США. ФРГ, со своей стороны, выигрывала (как и Япония) от освоения денег американскими военными, размещенными на ее территории, и потока квалифицированной рабочей силы, покидавшей ГДР вплоть до конца 1950-х годов.
Таблица 5. Сравнение темпов прироста
| Франция | Италия | Германия (ФРГ) | Соединенное Королевство | США | ||
| 1-й План (частичный) | 1949-1953 | 4,91 % | ||||
| 2-й План | 1954-1957 | 5,22 % | 5,27 % | 8,39 % | 2,21 % | 2,59 % |
| 3-й План | 1958-1961 | 4,21 % | 6,49 % | 6,40 % | 2,54 % | 2,34 % |
| 4-й План | 1962-1965 | 5,40 % | 4,30 % | 4,81 % | 3,02 % | 5,16 % |
| 5-й План | 1966-1970 | 5,22 % | 6,13 % | 4,26 % | 2,77 % | 2,92 % |
| 1952-1961 | Средний показатель | 4,12 % | 5,85 % | 7,78 % | 2,24 % | 2,75 % |
| 1962-1970 | Средний показатель | 5,30 % | 5,32 % | 4,50 % | 2,88 % | 3,92 % |
| 1954-1970 | Среднее отклонение
1952-1970 |
0,81 % | 1,02 % | 2,05 % | 1,18 % | 2,01 % |
| 1954-1970 | Дисперсия x 100 | 0,99 % | 1,76 % | 7,15 % | 2,07 % | 5,83 % |
Источник: INSEE и статистические управления различных стран
Из таблицы 5 видно, что Франция и Италия преуспели больше Великобритании, США и, начиная с 1960 года, даже Германии. Также следует отметить, что экономический рост во Франции был несколько слабее в 1950-х гг. из-за переоценки франка, упомянутого Киндлбергером. Но темпы роста ускорились в 1960-х гг. (когда обострился колониальный вопрос и франк обесценился). В целом рост во Франции был более стабильным, чем в остальных четырех странах.
В качественном смысле рост производительности в ее экономике тоже был впечатляющим (табл. 6).
Таблица 6.
Среднегодовой прирост производительности по секторам
(в период реализации 5 планов)
| Годы | Общая производи-тельность | Производи-тельность в сельском хозяйстве | Производи-тельность в промышлен-ности | Производи-тельность в строи-тельстве | |
| 1-й План (частичный) | 1949-1953 | 3,0 % | 6,3 % | 3,4 % | 0,6 % |
| 2-й План | 1954-1957 | 6,0 % | 5,0 % | 5,0 % | 3,8 % |
| 3-й План | 1958-1961 | 5,7 % | 10,9 % | 6,6 % | 5,0 % |
| 4-й План | 1962-1965 | 5,9 % | 3,4 % | 7,5 % | 3,0 % |
| 5-й План | 1966-1970 | 7,8 % | 9,3 % | 9,3 % | 3,7 % |
Источник: INSEE
Можно видеть, что усилия по модернизации различных планов во Франции принесли результаты с точки зрения повышения производительности. В целом эти успехи были значительными в аграрном секторе и промышленности, где наблюдалась даже тенденция к ускорению. Это было результатом различных действий по модернизации экономики, предпринятых в период реализации второго-пятого Планов.
Что касается инвестиций, то результаты Франции представляются очень хорошими (рис. 2). Доля инвестиций в структуре ВВП Франции выросла на восемь процентных пунктов. При этом с 1952 г. по 1967 г. этот рост носил почти линейный характер, что доказывает эффективность политики поддержки инвестиций в условиях того времени.
Рисунок 2. Доля инвестиций в ВВП, %
Источник: INSEE
Однако в дальнейшем планирование во Франции было ослаблено, а затем разрушено под влиянием как внутренних, так и внешних факторов.
Внешние факторы в целом хорошо известны: значительное подорожание нефти в период с конца 1973 г. до начала 1980-х гг., давление растущей международной конкуренции, все более сильное влияние европейских институтов, в частности, подписание Закона о единой Европе (Single European Act), вступившего в силу в 1987 году, и поступательная финансиализация экономики, начавшаяся в 1984-1986 гг.
Однако эти внешние факторы, за исключением нефтяного кризиса, могли иметь такие разрушительные последствия только вследствие внутренних решений, которые придавали этим факторам решающий вес и даже усугубляли их отрицательное воздействие. Отрицательное влияние международной конкуренции можно объяснить лишь последовательными решениями о либерализации торговли и сохранении завышенного обменного курса франка. Значимость Закона о единой Европе очень выросла для Франции вследствие проевропейского поворота, сделанного Франсуа Миттераном в 1983 г. Это положило начало эпохе финансовой жесткости. В итоге финансиализация стала осознанным выбором административных элит Франции [104]. Поэтому каждый из трех Планов после 1980 года представлял собой новый этап распада планирования.
IV. Планирование: от упадка к возрождению?
Как было отмечено выше, причины разворота, произошедшего в 1970-х годах, были многочисленными. Некоторые из них связаны с распадом политических альянсов и партий, которые приняли идею планирования в начале 1940-х годов. Так случилось, например, в Индии. Другие причины были связаны с внутренней борьбой в административных структурах, которые в свое время инициировали создание органов планирования. Так было во Франции и Японии. В эту борьбу за административное превосходство и власть проникали сугубо идеологические соображения, а также личные интересы действующих лиц. Наконец, ключевые элементы международной ситуации тоже изменились. Но были ли эти изменения чисто экзогенными, и не были ли они подготовлены внутри определенных стран? Полагаем, что граница между экзогенными и эндогенными изменениями сильно колеблется от страны к стране.
A. Экономический или политический кризис?
Причиной заметного экономического спада в Японии и Франции стал нефтяной кризис. Вполне вероятно, а в случае Франции даже несомненно, что кризис сопровождался другими переломными моментами [105]. Планирование не помогло бы восстановиться от этого шока, в меньшей степени из-за его недостаточной способности адаптироваться к новым ситуациям, и в большей степени из-за усугубленной кризисом потери консенсуса в стране по отношению к общим направлениям экономического развития.
Эти переломные моменты привели к постепенному демонтажу инструментов и учреждений, на которых базировалось планирование. В какой степени административная элита во Франции и Японии отталкивались от новых условий, чтобы оправдать этот демонтаж, а в какой степени они сами создали новые условия или, по крайней мере, новые институты, делая планирование все менее и менее практичным в его классической форме, еще предстоит изучить более подробно. Наглядные примеры новых условий – либерализация внешней торговли и финансиализация.
Тем не менее, основные меры по изменению условий осуществлялись на национальном уровне, и это делало планирование все менее и менее применимым. Например, во Франции финансовая либерализация во многом была управленческим решением высокопоставленных чиновников из Финансовой инспекции [106].
При этом во Франции уже с начала 1970-х годов и даже ранее со стороны части высших чиновников выражалось желание положить конец планированию. Эта часть чиновников воспользовалась последствиями нефтяного кризиса, а позже динамичным ростом экономической открытости и растущей мощью европейских институтов для снижения потенциала планирования и уничтожения его инструментов. Это обеспечило выгоды в тот период, когда наиболее высокопоставленные чиновники назначались руководителями государственных предприятий, находившихся в процессе приватизации. Вследствие этих процессов приход в 1981 году правительства левых сил не принес никаких изменений. Министерство планирования под руководством Мишеля Рокара (Michel Rocard) по сути дело стало синекурой без управленческих рычагов.
B. Условия для возрождения
Впрочем, планирование, которое, по мнению некоторых, было похоронено и предано забвению, сейчас возвращается назад самым решительным образом. Это делается в условиях, когда растет значимость концепции суверенитета. В своей речи от 12.07.2021 г. президент Макрон неоднократно упоминал о независимости Франции [107].
—————–
Когда он говорит о решениях, которые должны быть приняты, он должен помнить об этом: “Намерение, которое Франция должна проводить в жизнь, на самом деле таково: восстановить контроль над нашей судьбой… ” [108].
Свою речь он завершает такими словами: “Итак, в начале учебного года у нас будет встреча с нашим будущим. Построить независимую Францию (…) [109]“. Данная тема вновь поднимается во время презентации «Плана France-2030» 12 октября 2021 года [110].
Немного ранее, 2 июля 2021, мы слышали это заявление президента на открытии выставки «Сделано во Франции»: «Сделано во Франции – это суверенитет, независимость, это способность к ним, поскольку некоторые из вас уже доказали, переместив ноу-хау или производственные активы на французскую землю» [111]. Эти положения есть в его речи, произнесенной 29 июня по случаю презентации Стратегии инноваций в области здравоохранения- 2030, где он четыре раза[112] использовал слово «суверенитет»- слово, которое также произнесено в обращении к французам от 24 ноября 2020 года.
Поэтому нет никаких сомнений в том, что понятия суверенитета, национальной независимости регулярно упоминаются в словаре главы государства, и задаться вопросом о том, какой смысл он им придает. Добавим к этому вопрос о всемогуществе рынка в его речи от 9 ноября 2021 года: “Для выполнения всех этих задач, для контроля нашей судьбы одного рынка недостаточно. Мы должны предположить сильное вмешательство государства в нескольких ключевых областей, путем значительных инвестиций [113]“.
Эммануэль Макрон далеко не одинок в том, чтобы регулярно ссылаться на данные понятия в своих заявлениях. То же самое сделал Арно Монтебург (Arnaud Montebourg), бывший министр промышленности и предполагаемый основатель движения «Сделано во Франции» [114]. Поэтому мы не уходим от «суверенистического момента», который был диагностирован в 2016 году [115] и который продолжает проникать во французскую политику. Однако мы видели в Индии, Японии и, конечно, во Франции в 1945 году, каким образом планирование выступало в качестве центрального инструмента в борьбе за восстановление или утверждение суверенитета. С учетом сказанного становятся понятны условия возвращения к вопросу планирования.
V. Современная необходимость возвращения к планированию: пример Франции
Таким образом, нужно попытаться понять основные причины и аргументы, использованные для цели возвращения к идее планирования. Мы также должны задаться вопросом о том, можно ли вновь мобилизовать инструменты планирования.
А. Происходит ли фактическое «понижение рейтинга» Франции?
На примере Франции становится очевидной большая роль шока, вызванного кризисом в области здравоохранения. Этот шок выявил ранее существовавшую ситуацию деиндустриализации страны, начало которой датировалось далеко не ситуацией с «Covid-19», а также раскрыл её с такой силой и жестокостью, оставив самый глубокий след. Это событие вызвало возврат к идее Плана и публичных дебатов.
Представление о том, что французы останутся в этой эпидемии, заключается в значительном понижении рейтинга Франции, которое во многом скатывается к положению развивающейся страны. Конечно, данное утверждение отчасти не справедливо. Эта ситуация затронула не только Францию, и некоторые реакции можно этим оправдать. После первоначальных ошибок прививочная кампания прошла довольно успешно. Но не следует игнорировать и ту часть истины, которая заключается в этой формуле значительного понижения рейтинга страны.
Поэтому Франция оказалась в такой степени в зависимости от иностранных государств, что доставленные из Китая маски в апреле 2020 года охранялись внушительными полицейскими силами. Однако эта зависимость и понижение рейтинга проявились и в других областях. Они охватывают разные сферы: от нехватки медицинских препаратов до остановки автозаводов летом 2021 года из-за нехватки полупроводников.
Мы должны признать, что Эммануэль Макрон и его правительство приняли меры по снижению рейтинга. Одной из его первых реакций стало возрождение в сентябре 2020 года Высшей комиссии по планированию [116]. Год спустя он также представил в выступлении 12 октября 2021 года наброски плана на 2030 год [117]. Можно предположить, что эти инициативы взаимосвязаны. Однако это не так. Слово «план» часто цитируется в его выступлениях. Но именно в «общей форме» или «плане», что становится просто синонимом слова «проект». Эммануэль Макрон также цитирует «Европейский план», но и там он вновь злоупотребляет термином. «План», о котором он говорит, это просто программа финансирования, к тому же не очень строгая в части методов и слишком ограниченная в части ресурсов. Следует отметить, что в предварительном приветствии к выступлению Верховный комиссар по вопросам планирования упоминается лишь один раз.
В координации деятельности различных органов по прогнозированию, таких, как «Стратегия Франции» (France-Stratégie), Верховный комиссар по вопросам планирования оказывается вовлеченным в гораздо большей степени, чем в выполнение своих должностных обязанностей по определению приоритетов и их реализации, по постоянным консультациям с администрациями и компаниями, по вопросам средств их достижения. Однако не следует сводить к минимуму работу по форсайту, которую он обеспечил в первый год существования своей должности. Примечание № 2, касающееся жизненно важных товаров и стратегических секторов, является перспективной работой, отвечающей высоким стандартам [118]. Оно гласит: “Мы обнаружили, что поставки основных лекарств для лечения и для здоровья наших соотечественников были поставлены под сомнение (…) Мы проверили, что запасы не существовали или были недостаточными. Но этот риск также может быть доказан для других продуктов, необходимых для сельскохозяйственной отрасли, промышленного сектора или для нашей социальной сферы. Выявленные риски дефицита показывают зависимость нашей страны от удаленных производственных цепочек, зависящих от решений, над которыми у нас нет контроля [119]“.
Во введении к документу, подписанном Франсуа Байру (François Bayrou), содержится призыв к разработке планов мобилизации для обеспечения товарами и жизненно важными видами оборудования в случае наступления нового кризиса. Документ также требует осмысления и определения роли стратегических секторов, от которых зависит национальная оборона, а также критически важных поставок, необходимых для суверенитета и безопасности Франции. В нем анализируется зависимость Франции в части обеспечения лекарствами, упомянутая в предыдущем докладе Сената [120]. В нем четко показана проблема деиндустриализации во Франции.
B. Энергетический переход
Дискуссия по проблемам планирования вновь активируется, и она вновь всплывает, в частности, вокруг экологического вопроса энергетического перехода. Ряд журналов целые издания посвятили этой проблеме в последние месяцы [121].
Возврат проблемы планирования в центр дебатов особенно значим спустя тридцать лет после распада СССР и советского блока, и всего, что можно считать коллапсом традиций планирования, даже если они были не столь актуальны для Франции. Действительно, использование планирования, скорее всего, потребуется в случае столкновения с чрезвычайной климатической ситуацией и действительно приведет к энергетическому переходу, ведущему к углеродной нейтральности. Вопрос о переходных процессах, в частности в тех случаях, когда они связаны с глубокими социальными, техническими и экономическими преобразованиями [122], требует четко сформулированной политики, которая обеспечивается только путем планирования [123].
Однако риск того, что этот процесс будет осуществляться недемократическими методами, является реальным [124]. С этой точки зрения французская модель планирования на основе консультаций обеспечивает гарантии демократических процедур. Способность вести дебаты, которые приведут к упорядочению приоритетов прозрачным путем, является гарантией того, что энергетический переход не будет захвачен корыстными интересами [125].
Лаура Деспрес (Laure Després), бывший специалист по советской экономике, задается вопросом о необходимости планирования для достижения экологического перехода [126], что стало темой одной из ее недавних статей [127]. Статья Лауры Деспрес (Laure Després) начинается с наблюдения за неспособностью стратегий «зеленого роста», по крайней мере, в их нынешней форме, реагировать на экологические и социальные кризисы. Несоответствие различных документов, которые были опубликованы на эту тему в последние годы во Франции, показывает, по ее словам, необходимость установления комплексной процедуры. Эффективное планирование должно сопровождать инвестиции и поэтому ставить под сомнение процедуры их финансирования и, следовательно, нарушать неолиберальное функционирование администрации. Идея планирования, применяемая к экологическому переходу [128], сегодня также отстаивается Гаэлем Жиро (Gaël Giraud [129]), бывшим главным экономистом Французского агентства по развитию.
Другой автор – Доминик Плихон (Dominique Plihon) исходит из своего наблюдения о том, что наши общества плохо подготовлены к экологическому и социальному переходу, потому что они страдают от проблемы временной непоследовательности, между долгосрочным горизонтом переходного периода и коротким горизонтом для большинства экономических и политических субъектов, а также от проблемы дефицита демократии, что препятствует мобилизации общества именно вокруг этой цели экологического перехода [130]. Анализируя утверждение Кейнса (Keynes) [131] о неопределенности как эндогенном продукте, как решениях децентрализованных субъектов, а также его утверждение о необратимом и кумулятивном характере изменения климата [132], отметим, что в итоге он столкнулся с невозможностью с помощью рыночных механизмов разрешить проблему временной несогласованности. Так, он пишет: “Если у них нет четкой информации об этой будущей политике, эти субъекты могут быть вынуждены отложить или отказаться от своих решений. Как показывает экономический анализ, неопределенность является одним из основных препятствий для инвестиций [133]“. Затем он показывает, что французская модель планирования, благодаря возможности освещать будущее для того, чтобы преодолеть или ослабить ограничения безотлагательности, позволит определить вызовы и задачи среднесрочной и долгосрочной перспективы.
Данная модель, как представляется, особенно хорошо подходит для проработки проблемы экологического перехода [134]. Плихон (Plihon) тогда писал о Пьере Массэ (Pierre Massé), авторе фундаментальной работы по планированию [135]: “Чтобы оправдать полезность планирования, Пьер Массэ начинает с критики обобщенной рыночной «теории», в частности теории Жерара Дебреу (Gérard Debreu), показывая, что все будущие события не могут быть известны заранее. Особенно это касается долгосрочных инвестиций, таких как строительство плотин, для которых нет рынка или цены, отражающей будущие услуги [136]“. Доминик Плихон фактически использует термины дебатов Нейрата и фон Мизесом по проблемам планирования.
Мишель Альетта (Michel Aglietta) и Этьен (Étienne Espagne) опубликовали статью в этом ключе [137]. Особое значение имеет статья Аглиетты и Эспанье. Как один из авторов модели Фифи (Fifi model), Аглиетта имеет уникальную возможность высказаться о возвращении планов в экономику. В статье оперативно поднимается вопрос о планировании в контексте энергетического перехода. В этих двух важных статьях вопросы временных горизонтов планирования, методы формулирования краткосрочных и долгосрочных решений представляются движущей силой обсуждаемого возвращения к плану.
Тем не менее, остается открытым вопрос о том, можно ли осуществлять планирование на уровне Европейского Союза или же национальное планирование возможно в рамках европейских учреждений. Нет сомнений в том, что это станет предметом многих будущих дебатов.
[1] Voir, Правительство Индии – NITI Aayog, ANNUAL REPORT 2014-15, New Delhi, Government of India press, 2015, www.niti.gov.in
[2] Sapir J., «КризисCovid-19 снова поставил планирование на повестку дня?» in Научные труды Вольного экономического общества России, Москва, The Free Economic Society of Russia, Vol. 230, n°4/2021, pp. 259-274
[3] https://www.gouvernement.fr/haut-commissariat-au-plan/presentation
[4] Andreff W., «Edmond Malinvaud et la planification décentralisée», in Revue d’histoire de la pensée économique, n°9, 2020 – 1, p. 43-90.
[5] Rudra A., Prasanta Chandra Mahalanobis: A Biography, Londres-New York, Oxford University Press, 1996.
[6] Savy R., “Les pouvoirs économiques exceptionnels,” in Pouvoirs, No. 10 (septembre 1979).
[7] Salamon L. M., «Market Failure» in Ott J.S. and Dicke L.A., The Nature of the Non-Profit Sector, New York, Routledge, 2021, chap. 4.
[8] Stiglitz J.E., «Markets, Market Failures, and Development», in The American Economic Review, Vol. 79, No. 2, Papers and Proceedings of the Hundred and First Annual Meeting of the American Economic Association (May, 1989), pp. 197-203.
[9] An interesting exаmple is given in Borenstein S., “The trouble with electricity markets: Understanding California’s restructuring disaster” in Journal of Economic Perspective, vol. 16, n°1/2002, pp. 191-211. See also, Percebois J. et P. Wright, “Electricity consumers under the state and the private sector: comparing price performance of the French and UK electricity industries, 1990-2000” in Utilities Policy, n°10/2001, pp. 167-179.
[10] Shackle G.L.S., Expectation in Economics Cambridge, Cambridge University Press, 1949.
[11] Simon H.A., “Bounded Rationality” in Eatwell, Murray and Newman. The New Palgrave: A Dictionary of Economics, London, Macmillan, 1987.Vol. 1, p. 266-267.
[12] Simon H.A., “Rationality as Process and as Product of Thought”, in American Economic Review , vol. 68, n°2, 1978, pp. 1-16.
[13] Neurath O., «War economy», in Economic writings – selections 1904-1945, éd. Uebel et Cohen, New York, Kluwer, 2005, p. 193.
[14] Simon H.A., “From substantive to procedural rationality” in Kastelein T.J., S. K. Kuipers, W. A. Nijenhuis and G. R. Wagenaar, 25 Years of Economic Theory, Boston (Ma), Springer, 1976, pp. 65-86.
[15] Laville F., «Foundations of procedural rationality: cognitive limits and decision processes», in Economics and Philosophy, Vol. 16 (n°1) 2000, 117-138.
[16] Dean, J.W., Jr. and Sharfman, M.P. (1993), «Procedural Rationality in the Strategic Decision-Making Process», in P. Journal of Management Studies, 30: 587-610.
[17] Massé P., Le plan ou l’anti-hasard, Gallimard, NRF Idées, 1965
[18] Perroux F., L’Économie du XXe siècle, Grenoble, Presses universitaires de Grenoble, 1961
[19] Fondation nationale des Sciences politiques (Paris) and Institut d’Etudes politiques de l’Université de Grenoble, La planification comme processus de décision, Paris, Armand Colin, 1965, 225 p. (Cahiers de la Fondation nationale des Sciences politiques).
[20] Sapir J., Les trous noirs de la pensée économique, Paris, Albin Michel, 2000.
[21] Von Mises L., “Economic calculation in the Socialist commonwealth”, first published in German in Archuv fûr Soziamwissenschafen und Sozialpolitik , vol. 47, avril 1921, translated in English by F.A. Hayek, Collectivist Economic Planning, London, Routledge, 1935.
[22] Hayek F.A., Collectivist Economic Planning, London, Routledge, 1935.
[23] Lange O., “On the Economic Theory of Socialism”, in Review of Economic Studies, vol. 4, n°1, 1936 (october) et n°2 (february 1937); Idem, “The Role of Planning in a Socialist Economy”, in O.Lange, Papers in Economics and Sociology, PWN et Pergamon Press, Varsovie-Londres, 1970, pp. 101-102. Lerner A.P., “A Note on Socialist Economies”, in Review of Economic Studies, vol. 4, n°1, 1936, octobre. Idem, “Statics and Dynamics in Socialist Economies”, in Economic Journal, vol. 47, juin 1937
[24] Von Mises L., “Economic calculation in the Socialist commonwealth”, op.cit..
[25] O’Neill J., “Who won the socialist calculation debate”, in History of Political Thought, vol. XVII, n°3, automne 1996, pp. 431-442.
[26] Hayek F.A., “Prices expectations, monetary disturbances and malinvestments”, published first in 1935 in German in Nationalökonomisk Tidsskrift, and quoted here from F.A. Hayek, Profit, Interest and Investment, London, Routledge, 1939, p.141. See also, Monetary theory and the trade cycle, London, Jonathan Cape, 1933.
[27] Sapir J., «Планирование в капиталистических экономиках: на примере военных экономик» in Вопросы политической экономии, № 3 (vol. 27), 2021, pp. 120-136.
[28] Barone, E., «Il Ministro della Produzione nello Stato Collettivista», in Giornale degli Economisti, September-October 1908, pp. 267-293 et 392-414, republished in Le Opere Economiche, Bologna: Zanichelli, 1936, vol. I, pp. 229-297.
[29] Broadberry S. and Harrison, M. (edits.), The Economics of World War I, Cambridge, Cambridge University Press, 2005
[30] Hardach G., The First World War, 1914–1918. (History of the World Economy in the Twentieth Century, number 2.) Berkeley and Los Angeles: University of California Press. 1977, Pp. xvi, 328.
[31] Vincent C. P., The Politics of Hunger. The Allied Blockade of Germany, 1915-1919, Athens, OH, Ohio University Press, 1985; Siney, M. C., The Allied Blockade of Germany, 1914-1916, Ann Arbor, MI, The University of Michigan Press, 1957; Farrar, M. M., Conflict and Compromise. The Strategy, Politics and Diplomacy of the French Blockade, 1914-1918, The Hague, Mouton, 1974.
[32] Dallas, G., 1918: War and Peace, Londres, John Murray, 2000.
[33] Nivet P., La France occupée. 1914-1918, Paris, Armand Colin, 2011, 479 p.
[34] Hardach G., The First World War: 1914-1918, op.cit., pp 87-88
[35] Hennebicque A., «Albert Thomas et le régime des usines de guerre (1915-1917)» in Fridenson P. (dir.), 1914-1918 – L’autre front, Paris, Editions Ouvrières, 1977.
[36] Barjot D., «Entreprises et entrepreneurs face à l’effort de guerre, électricité et travaux publics (1914-1918)» in Barjot D. (dir.), Deux guerre totales, 1914-1918, 1939-1945 – La mobilisation de la Nation, Paris, Economica, 2012, p. 202.
[37] Kessler M-C. (dir.) et Rousseau G. (dir.), Étienne Clémentel 1864-1936: Politique et action publique Sous La Troisième République, Bruxelles, P.I.E-Peter Lang S.A., coll. «France contemporaine», 2018, 468 p.
[38] http://genealogie.dalbiez.eu/Loi%20Dalbiez.htm
[39] Clarkson G B., Industrial America in the World War, New York, Houghton Mifflin, 1923. Baruch B.M., American Industry in the War, New York, Prentice Hall, 1941.
[40] Rockoff, H., Drastic Measures: A History of Wage and Price Controls in the United States, New York: Cambridge University Press, 1984. See also Taussig, F. W., “Price-Fixing as Seen by a Price-Fixer” in The Quarterly Journal of Economics, Vol. 33, No. 2, 1919, pp. 205-241.
[41] Kerr, K.A., “Decision For Federal Control: Wilson, McAdoo, and the Railroads, 1917”, in The Journal of American History, Vol. 54, 1967, No. 3, pp. 550-560.
[42] Breen W.J., Uncle Sam at Home: Civilian Mobilization, Wartime Federalism, and the Council of National Defense, 1917-1919. Westport, CT: Greenwood Press, 1984
[43] Smith R.E., The Army and Economic Mobilization, Washington D.C., Center of Military History, United States Army, US-GPO, 1959, pp. 43-45.
[44] Thatcher H.W., Planning for industrial mobilization, 1920-1940, Washington, D.C, General Administrative Services Division, Office of the Quartermaster General, US-GPO, 1948.
[45] Milward A.S., War, Economy and Society – 1939-1945, Berkeley-Los Angeles, University of California Press, 1979, p. 100.
[46] Gregory, P.R.; Stuart, R.C., Comparing Economic Systems in the Twenty-First Century. Boston: Houghton Mifflin, 2003
[47] Bhagwati, J.N. and P. Desai, India: Planning for Industrialization, Londres, Oxford University Press, 1970 et Badhuri S. and Yangla N., «Seventy Five Years of National planning Committee (1938-2013): a Recollection» in Science and Culture, 2015, Vol 81, n°3-4, pp. 66-70.
[48] Bettelheim C., L’Inde Indépendante, Paris, Colin 1962.
[49] Haithcox, J.P., Communism and Nationalism in India, Princeton, Princeton University Press, 2015.
[50] Chatterjee S. et J. Gupta, (Ed.), Meghnad Saha in Parliament, Calcutta, The Asiatic Society, 1993.
[51] Visvesvaraya M., Planned Economy for India, Bengalore, The Bangalore Press, 1936
[52] Thakurdas, P., ed., A Brief Memorandum Outlining a Plan of Economic Development for India (2 vols.), Londres, Penguin, 1945.
[53]Ananth, V.K., “Globalization and Communalism: Locating Contemporary Political Discourse in the Context of Liberalization”, in Puniyani, R. (ed.), Religion, Power and Violence: Expression of Politics in Contemporary Times, New Delhi, SAGE, 2005, pp. 44–67, p. 59.
[54] Chibber, V., Locked in Place: State-building and Late Industrialization in India, Princeton, Princeton University Press, 2003, p. 88.
[55] Komiya R., «Planning in Japan» in Bornstein M. (ed), Economic Planning – East and West, Cambridge (Mass), Harvard University Press, 1975, pp. 189-235.
[56] Okimoto D.I., «Political context», in Okimoto D.I., Sugano T. and Weinstein F.B., Competitve Edge – The semiconductor industry in the US and Japan, Stanford (CA), Stanford University Press, 1984, p. 98.
[57] Morris-Suzuki T., A History of Japanese Economic Thought, London, Routledge, 1989, p. 99-100.
[58] Idem, p. 100-101.
[59] Kapur, N., Japan at the Crossroads: Conflict and Compromise after Anpo, Cambridge, Ma., Harvard University Press, 2018.
[60] Nobusuke Kishi, 1896-1987, was Shinzo Abe, the Japanese Prime-minister from 2012 to 2020, great-father.
[61] Maiolo, J., Cry Havoc How the Arms Race Drove the World to War, 1931–1941, New York, Basic Books, 2010 p. 29.
[62] Allen G.C., Japanese Industry: Its Recent Development and Present Condition, New York, NY, Institute of Pacific Relations, 1940.
[63] Jansen, M., Hall, J.W., Kanai, M. and Twitchett D., The Cambridge History of Japan, Cambridge, Cambridge University Press, 1989.
[64] Pauer E., (ed.), Japan’s War Economy, London, Routledge, 1999.
[65] Duus, P., & Okimoto, D. (), «Comment: Fascism and the History of Pre-War Japan: The Failure of a Concept» in The Journal of Asian Studies, vol. 39, n°1, 1979, pp. 65-76.
[66] Bisson T.A., Japan’s War Economy, op.cit.. Cohen J.B., Japan’s Economy in War and Reconstruction, op.cit..
[67] Mimura J., «Japan’s New Order and Greater East Asia Co-Prosperity Sphere: Planning for Empire», op.cit., pp. 4-5.
[68] Dower J.W., Japan in War & Peace, New York, The New Press, 1993.
[69] Kuisel, R.F., Le capitalisme et l’État en France, Paris, Gallimard, 1984, 476 p. Chapiter I “Les brouillons de la période de Vichy”.
[70] Dard O., «Voyage à l’intérieur d’X-crise», In Vingtième Siècle, revue d’histoire, n°47, juillet-septembre 1995. pp. 132-146; Fischman M, E. Lendjel, De X-Crise (1931-1939) à X-Sursaut (2005- ?): L’apport des Polytechniciens à la réflexion sur le rôle de l’Etat dans la vie économique, 2006, https://halshs.archives-ouvertes.fr/halshs-00269386/document
[71] Kuisel, R.F., “Vichy et les origines de la planification économique (1940-1946)”, Le Mouvement Social, n°98, janv.-mars 1977, p. 77-101
[72] Idem.
[73] Idem.
[74] Andrieu C., Le Programme commun de la résistance, Paris, Éditions de l’Érudit, 1984
[75] Mioche P., «La planification comme «Réforme de structure»: l’action de Pierre Mendès-France, de 1943 à 1945», In Histoire, économie et société, 1982, 1ᵉ année, n°3. pp. 471-488
[76] Mioche P., «La planification comme «Réforme de structure»: l’action de Pierre Mendès-France, de 1943 à 1945», op.cit..
[77] See: Ehrmann H., La politique du patronat français, Paris, Armand Colin, 1959
[78] Maximin E.r, «The United States and the French Left, 1945-1949: the View from the State Department», в журнале современной истории, том. 19, 1984, стр. 729-74
[79] Margairaz M., «Autour des accords Blum-Byrnes. Jean Monnet entre le consensus national et le consensus atlantique» in, Histoire, économie et société, 1982, 1ᵉ année, n°3. pp. 439-470
[80] Djelic M-L, «Genèse et fondements du plan Monnet: l’inspiration américaine», In Revue Française d’Etudes Américaines, N°68, mars 1996, Sexualités: expression et répression. pp. 77-86, p. 80.
[81] Idem.
[82] AMF 005/002/040, Fonds Jean Monnet, Fondation Jean Monnet, Lausanne.
[83] Zaleski E., La Planification Stalinienne. Croissance et fluctuations économiques en URSS, 1933-1952, Paris, Economica, 1984. Nove A., L’Économie Soviétique, Paris, Economica, 1981.
[84] Hutchings R., The structural origins of Soviet industrial expansion, Londres, Macmillan, 1984.
[85] Gerschenkron A., «Economic Backwardness in historical perspective» in Gerschenkron A., Economic Backwardness in historical perspective, Cambridge, Ma., The Belkap Press of Harvard University Press, pp. 5-30.
[86] Keynes J.M., How to Pay for the War: A Radical Plan for the Chancellor of the Exchequer, London, Macmillan, 1940.
[87] Tcherneva P.R., Keynes’s Approach to Full Employment: Aggregate or Targeted Demand?, Levy Economics Institute Working Paper No. 542, Bard College – The Levy Economics Institute, 2008. Kregel. J.A., “The Effective Demand Approach to Employment and Inflation.” In Journal of Post Keynesian Economics vol. 10, 1987 n°1, pp. 133–145.
[88] Gupta, A., “India’s Nuclear Energy Programme: Prospects and Challenges”, in Strategic Analysis, vol 35, 2011, n°3, pp. 373–380.
[89] Siddiqui, K., “Globalisation and Neoliberal Economic Reforms in India: A Critical Review”. In Siddiqui, K, Globalization in India: new frontiers and emerging challenges, New Delhi, Prentice Hall India, 2010, pp. 219-243
[90] Negi, V., «Where have all the farmers gone! The story of agriculture and the small Indian farmer», in Focus on the global South, India, 2014. http://focusweb.org/sites/www.focusweb.org/files/Where%20have%20all%20the%20small%20farmers%20gone.pdf
[91] Katz R., Japan, The System That Soured, Armonk, NY, et Londres, MF Sharpe, 1998.
[92] Примечание: среднее отклонение должно сравниваться со среднегодовыми темпами прироста, чтобы принять во внимания колебания этого прироста. Соотношение среднегодовые темпы прироста/среднее отклонение позволяет точнее видеть реальный размах колебаний (чем меньше это процентное соотношение, тем выше реальный размах колебаний).
[93] Alexander A.J., «Japan’s economy in the XXth century», in JEI report, n°3, Janvier 2000. Ohkawa K. and Rosovsky H., Japanese Economic Growth, Stanford, Ca., Stanford University Press, 1973.
[94] Maddison A., “Standardized Estimates of Fixed Capital Stock: A Six-Country Comparison,” in Maddison A, Explaining the Economic Performance of Nations, Brookfield, Va., Edward Elgar Publishing Co., 1995.
[95] Wolf C. Jr., Economic Planning in Korea, Santa-Monica, Ca, The Rand Corporation, Paper P-2655, 1962. Chung, Kae H. (May 1974). “Industrial Progress in South Korea” in Asian Survey, Vol. 14, 1974, n°5, pp. 439–455; Amsden, A., Asia’s Next Giant: South Korea and Late Industrialization. New York: Oxford University Press, 1989.
[96] Wade R., Governing the Market: Economic Theory and the Role of Government in East Asian Industrialization, Princeton, NJ., Princeton University Press, 1990.
[97] Henderson, J.W., Vreeland, N., Dana, G.B., Hurwitz, G.B., Just, P., Moeller, P.W. et Shinn, R.S., Area Handbook for Malaysia, American University, Washington D.C., Foreign Area Studies, 1977.
[98] Huff G., «What Is the Singapore Model of Economic Development?» in Cambridge Journal of Economics vol. 19, 1995, n°6, pp. 735-59.
[99] Wickham, S. “French Planning: Retrospect and Prospect.” in The Review of Economics and Statistics Vol. 45, 1963.
[100] Wellisz S., «Economic Planning in the Netherlands, France, and Italy», in Journal of Political Economy, Vol. 68, 1960, n°3, p. 252-283.
[101] Kindleberger C.P., «French Planning» in Milikan M.F. (ed.), National Economic Planning, Cambridge, New-York et Londres, Columbia University Press et NBER, 1967.
[102] Hacket, J. et Hackett, A-Marie, Economic Planning in France, Cambridge, Mass., Harvard Unversity Press, 1963. Sheahan, J., Promotion and Control of Industry in Postwar France, Cambridge, Mass., Harvard University Press, 1963.
[103] Estrin, S. et P.J. Holmes, “The performance of French planning 1952–1978” in Economics of Planning vol. 16, 1980, pp. 1-19.
[104] Abdelal, R., «Le consensus de Paris: la France et les règles de la finance mondiale», in Critique internationale, vol. 28, n°3, 2005, pp. 87-115.
[105] A lot of economics book have been published on this matter, along them Aglietta, M., Régulation et crises du capitalisme, Paris, Calmann-Lévy, 1976. Idem, Aglietta, “Avant-propos à la deuxième édition”, in Régulation et crises du capitalisme, Paris, Calmann-Lévy, 2ème édition, 1982. Boyer R., and J. Mistral, Accumulation, Inflation, Crises, Paris, PUF, 1978. Boyer R. et Y. Saillard, (edits), Théorie de la régulation. État des savoirs, Paris, La Découverte, 1995. Lipietz A., Crise et inflation, pourquoi?, Paris, Maspéro, 1979.
[106] Véron N., «Le “French paradox” de la libéralisation financière», in La Vie des Idées, september 2007; Cusset F., La Décennie. Le grand cauchemar des années 1980, Paris, La Découverte, 2006; Abdelal R., Capital Rules: The Construction of Global Finance, Cambridge, Harvard University Press, 2007.
[107] https://www.elysee.fr/emmanuel-macron/2021/07/12/adresse-aux-francais-12-juillet-2021
[108] Idem.
[109] Idem.
[110] https://www.elysee.fr/emmanuel-macron/2021/10/12/presentation-du-plan-france-2030
[111] https://www.elysee.fr/emmanuel-macron/2021/07/02/inauguration-de-la-grande-exposition-du-fabrique-en-france
[112] https://www.elysee.fr/emmanuel-macron/2021/06/29/faire-de-la-france-la-1ere-nation-europeenne-innovante-et-souveraine-en-sante
[113] https://www.elysee.fr/emmanuel-macron/2021/11/09/adresse-aux-francais-9-novembre-2021
[114] https://www.lepoint.fr/politique/montebourg-appelle-a-une-reconquete-de-notre-souverainete-et-une-reconstruction-ecologique-08-04-2020-2370666_20.php
[115] Sapir J., Souveraineté, Démocratie, Laïcité, Paris, Michalon, 2016.
[116] https://www.gouvernement.fr/haut-commissariat-au-plan/les-textes
[117] https://www.elysee.fr/index.php/emmanuel-macron/2021/10/12/presentation-du-plan-france-2030
[118] https://www.gouvernement.fr/les-grands-enjeux-de-demain
[119] Note n°2 du HCP du 18 décembre 2020, p. 2.
[120] Sénat, Rapport de la mission d’information sur la pénurie de médicaments et de vaccins (Yves Daudigny, président, Jean-Pierre Decool, rapporteur), September 27, 2018.
https://www.senat.fr/commission/missions/penurie_de_medicaments_et_de_vaccins/index.html
[121] See, “La planification aujourd’hui”, in Actuel Marx 2019/1, n°65, issue ccordinated by Cédric Durand and Razmig Keucheyan. Les Possibles — Numéro 23 – Printemps 2020.
[122] Rotmans, J. and Loorbach, D., «Complexity and transition management», in Journal of Industrial Ecology, vol. 13(2), 2009, pp. 184–196.
[123] Grin, J., Rotmans, J., and Schot, J., Transitions to sustainable development; new directions in the study of long term transformative change, New York, NY, Routledge, 2010.
[124] Hendriks, C. M., “Policy design without democracy? Making democratic sense of transition management” in Policy Sciences, vol. 42(4), 2009, 341–368.
[125] Gaede, J., and Meadowcroft, J., «A question of authenticity: Status quo bias and the International Energy Agency’s World Energy outlook» in Journal of Environmental Policy & Planning, 2015, pp. 1–20.
[126] Després L., «Une planification écologique et sociale: un impératif!», in Actuel Marx 2019/1, n°65, pp. 103-118.
[127] Després L., «La transition écologique. Vers un capitalisme régulé ou vers un changement de système économique» in Van Lang, A., Penser et mettre en oeuvre les transitions écologiques: colloque, 24-25 septembre 2015, Mare & Martin, pp.55-73, 2018
[128] Delmas A., «Planification écologique»: la formule magique de Mélenchon» in Libération, 8 février 2017.
[129] Midena M., «Gaël Giraud, pour une planification écologique» in Forbes France, 15 janvier 2021, https://www.forbes.fr/politique/adr-gael-giraud-pour-une-planification-ecologique/
[130] Plihon D., «La planification écologique: une approche institutionnaliste» in Les Possibles — Numéro 23 – Printemps 2020, pp. 88-96.
[131] Keynes J.M., A Treatise on Probability , republié in Collected Writings , vol. VIII, Macmillan, Londres, 1973; see chapiter 6.
[132] Plihon D., «La planification écologique: une approche institutionnaliste», op.cit, p. 88.
[133] Idem p. 88.
[134] Idem, p. 89.
[135] Massé P., Le plan ou l’anti-hasard, Gallimard, NRF Idées, 1965.
[136] Plihon D., «La planification écologique: une approche institutionnaliste», op.cit, p. 88.
[137] Aglietta M. et Espagne E., «L’«ardente obligation» de l’écologie politique», in L’Economie Politique, n°89, février 2021.
